— Я не могу перестать думать о ребёнке, — прошептала она.
— Как и я, — отозвался Нед, согнув губы в улыбке.
— Как думаешь, кем он будет? — Её пальцы невесомо переплелись с его и потянули их на её живот.
— Сыном, — сказал он, но несерьёзно. На самом деле это не имело для него никакого значения.
— В самом деле? — возразила Кейтилин. — У меня есть ощущение, что это будет девочка. Более послушная, чем когда-либо был Робб.
Послушный Старк, подумал про себя Нед. Это было бы редким благословением. Он подумал о Брандоне и Лианне, чья волчья кровь, бегущая в жилах, толкнула их к безрассудству, а одного привела к смерти. Нед молился, чтобы его дети никогда не были настолько дикими, если только не для своего спасения.
— Если это мальчик… — сделала паузу Кейтилин, задрав голову, чтобы поймать взгляд Неда. — Ты назовёшь его в честь своего лорда-отца?
Моего брата, ты имеешь в виду, хотел он поправить её, заметив, что она прикусила губу, чтобы скрыть волнение, оживившее её дыхание. Он не винил её; в конце концов, именно он, а не Нед, должен был получить её. Высокий, красивый Брандон, чья необузданная радость и ещё более дикая ярость волновала женщин и вдохновляла мужчин. Последнее, пожалуй, и свело его в раннюю могилу. Он был, как Роберт, и оба они умерли за одну девушку…
— Нет, — вслух сказал Нед. Было слишком рано. — Не думаю.
— Пока нет, — прошептала Кейтилин, высказывая свою мысль. Её ресницы дрогнули, угрожая сомкнуться вовсе. — Знаешь, он бы гордился тобой. Ты отлично справляешься.
В самом деле гордился бы, хотелось ему спросить. Нед не чувствовал за себя гордости. Он был удовлетворён; возможно, даже доволен; но не мог заставить себя гордиться своей жизнью. После войны он сбежал на Север и засунул голову в снег, вот и всё. Он стал Эддардом Старком, воином, благородным мужем, но неудачником. Он не смог отомстить ни за отца, ни за Брандона, ни за Роберта и подвёл Джона Аррена. Единственное, что я когда-либо сделал хорошо — это Робб.
Он чувствовал вес Кейтилин, лежащей подле него; она заснула. Её приоткрытые губы касались его руки, а рыже-каштановые волосы лежали на его плече. Он мягко передвинул её на её подушку, а затем опустился рядом с ней.
Как всегда перед сном, Нед молился о здоровье своей семьи и спокойствии для тех, кого потерял.
__________________________________
— Это последний, милорд, — шепнул Вейон Пуль, указывая на фермера и его жену с четырьмя маленькими, оборванными детьми, вошедших в приёмный зал. Нед кивнул, сдерживая вздох облегчения, и жестом указал чете шагнуть вперёд.
— Что побеспокоило тебя, добрый человек? — спросил он мужчину со своего каменного трона, ненамного выше, чем он сам.
— Пожар, мʼлорд, — сказал фермер, стоя прямо и гордо. — Кто-то пыталися сжечь меня дома ночию вместе со всеми моими ребятёнками. Мы не чувствуем себя в безопасности, и любезнейше просим Вашей защиты. — Его жена кивнула в знак согласия; её испуганные глаза показывали. что он говорит правду. Дети беспокойно суетились вокруг неё, но молчали, дёргая её за юбку и вытирая сопли из носов.
— Как твоё имя? — спросил Нед.
— Томас Блэк, мʼлорд Старк, — ответил он ясным голосом. Нед заметил в нём своего рода гордость, определённое простонародное удовольствие от выдерживания разных лишений, о которых многие дворяне не хотели знать. Они гордились не своим Домом, но в них всё равно было благородство.
— Где ты проживаешь, Блэк?
— Буде час езды от Вашего замка. Мы шли сюда пешком.
— Я не слышал о каком-либо пожаре, — сказал Нед, изогнув бровь дугой. — Но у меня нет причин сомневаться в тебе, мой добрый человек. Я пошлю людей, чтобы охранять твой дом ночью. Также, если есть какие-то повреждения, я с радостью отправлю людей отремонтировать его. — Вейон кивал рядом с ним, записывая в свою книжицу то, что приказал Нед.
Томас в благодарности склонил свою румяную голову.
— Благодарю, мʼлорд. Вы — щедрый человек. — Он повернулся к жене и детям, кивнув им.
— Спасибо, мʼлорд, — кротко сказала его жена. Томас крякнул детям у её ног, и они выпрямились, обращённые во внимание, прежде чем закричали все разом, не попадая в унисон:
— Спасибо, мʼлорд!
Нед усмехнулся их старательному рвению и понаблюдал, как они, пританцовывая, выходят из зала следом за своими родителями. Обрадовавшись, Нед вздохнул и поднялся на одеревеневшие ноги, не двигающиеся в течение нескольких часов.
— Что же, сколько людей, милорд? — спросил Вейон, всё ещё записывая в свою книжку.
— Пятерых должно быть им достаточно, — ответил Нед. — Двое — для охраны, трое — для ремонта.
— Хорошо, милорд, — сказал стюард и бодро зашагал прочь выполнять его приказания.
Выйдя из зала, Нед прошёл не больше двух шагов, когда перед ним предстал мейстер Лювин. Его руки были сложены в рукава, как обычно, а старческое лицо привычно не выражало никаких эмоций. Неду нравилось в нём то, что он был постоянен и верен. Он был более устойчив в своих привязанностях; больше даже, чем мейстер его отца. Нед поприветствовал его кивком.
— Письмо, милорд, — сказал Лювин, переходя сразу к делу. Добрый мейстер вытащил из своих бездонных рукавов бумагу и положил Неду в ладонь. — Оно от королевы Лианны, — объявил он своим мудрым голосом. Нед заметил, что он не ушёл тотчас, а задержался, наблюдая, как он взял письмо в руку. Лианна, задумался Нед, воссоздавая её образ в своей голове.
Лианна посылала ему много писем. Нед был уверен, что она утомила многих птиц Королевской Гавани одной только своей почтой; он получал по одному в неделю — длинные рулоны бумаги, каждый дюйм которой был заполнен её ленивым почерком, подробно описывающим каждую радость её придворной жизни.
Хоть все её письма и несли на себе королевскую печать — круглое алое пятно воска с изображением трёхглавого дракона Дома её мужа — она всегда подписывала письма — «Дорогой Нед», — витиеватым, искусным почерком, который затем превращался в торопливые штрихи, к которым он уже вполне привык.
Мейстер всё ещё стоял рядом, когда Нед просунул палец под печать, чтобы вскрыть её.
Дорогой Нед, писалось там. Как ты, милый брат? А как дражайшая Кейтилин, Робб и твой малыш? Извиняюсь, что не писала так долго. Боюсь, что в последнее время я стала слишком занята. Всякий раз, когда я хочу сесть и написать тебе письмо, кажется, что Рейгар стоит прямо за моей спиной и говорит мне прекратить… Затем она перечислила свои обязанности, складывающиеся в довольно загруженный график, пожелала ему всего наилучшего и закончила письмо с «Твоя любящая сестра, Лиа». В содержании письма не было ничего необычного, но что-то заставило его нахмуриться. Это была тягость, понял он, тягость чувств, которых она не хотела поверять… Боль? Печаль?
Он не знал. Лианна всегда находила способы скрыть то, чего она не хотела бы, чтобы видели другие.
Он вспомнил её на ступенях Красного Замка; она стояла с высоко поднятой головой, со своей рукой в руке Рейгара, глядя сильно, бесстрашно и отважно, в то время как толпа приветствовала победу её возлюбленного и проклинала её имя. Всего несколько часов спустя она будет рыдать в объятиях Неда так, что едва могла дышать. «Мне жаль», плакала она беспощадно, прижимаясь к нему, будто боясь, что он исчезнет. «Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль. Я такая глупая, такая…» В её рыданиях он слышал их имена или части имён: Брандон, Роберт, отец, Бенджен, его собственное; она извинялась и плакала, плакала, плакала.
— Ты хочешь выходить за него замуж? — спросил он её, когда дикие рыдания сменились кроткими всхлипами. — За Рейгара, ты…
Она посмотрела на него покрасневшими глазами, словно потрясённая от того, что услышала такой вопрос. Она ответила не сразу; её губы задрожали и раскрылись, словно решившись что-то сказать, затем снова закрылись.
— Он — отец Джона, — сказала она несколько минут спустя. Затем плоским, пустым голосом добавила: — Я люблю его. — Она не ответила на его вопрос, по-прежнему скрывая себя настоящую.
Позже, когда её слёзы высохли, она спросила: