— Ты простишь меня?
И Нед, не в силах таиться, ответил:
— Да.
— Что-то случилось в столице, Лювин? — осторожно спросил Нед, глазами всё ещё оставаясь на бумаге.
— Королева взяла на себя многие общественные обязанности, — каменным тоном ответил тот. — И, как я слышал, Ланнистеры тоже.
При упоминании о них Нед навострил уши. Не было такого Дома, который он презирал бы больше, чем Ланнистеров; в конце концов, они их предали: его, Роберта, Хостера и Джона. Когда они вчетвером выигрывали, отвоёвывали, сражались, лорд Тайвин вкладывал деньги в их достижения. Он не послал в бой ни одного человека; только сундуки с монетами, которые Неду виделись подтверждением этакого безмолвного союза. Они даже встречались по какому-то поводу с послами лорда Тайвина, но никогда — с ним самим; только через людей, окутанных плащами и интригами, торговавшихся и гарантирующих власть своего лорда после войны. Во время одной из таких встреч они предложили Роберту руку Серсеи, полагая, что Лианна мертва.
— Ублюдки! — закричал на них Роберт, вскакивая на ноги и хлопая по столу ладонями. — Ублюдки, вы все, и ваш лорд тоже! Я не возьму никого другого, кроме Лианны, никого другого, ни…
Нед вывел своего друга прочь, пока он всё не испортил, и оставил его с Джоном.
— Я никогда не сделаю этого, — кипел Роберт, сжав свои большие руки в угрожающие кулаки. — Никогда не соглашусь с этим, пока есть хоть один шанс, что твоя сестра жива. Клянусь Старыми богами и Новыми, что спасу её, и она станет моей.
Союз не пострадал от его порыва, и лорд Тайвин даже послал свои извинения и ещё один сундук с золотом. Но такие любезные деяния кончились, когда Роберт пал на Трезубце, и лорд, что помогал им, поспособствовал этому.
— Ланнистеры сохраняют только одну верность — своим амбициям, — говорил ему ночью Джон после того, как люди лорда Тайвина атаковали их лагерь через две недели после смерти Роберта. Без предупреждения его армия набросилась внезапно, словно буря, и, когда они опомнились, ушла, оставив многие разрушения. — Рано или поздно они бы нас предали, — угрюмо сказал он. — Я только молился, чтобы это было поздно.
Теперь, казалось, их амбиции пошли в ход снова.
— Какого рода обязательства? — спросил Нед у Лювина. Ему стало любопытно.
— Как я уже говорил, леди Серсея проделывает большую благотворительную работу, и она пользуется при дворе популярностью. Лорд Тайвин, как Вы знаете, заседает в Малом совете короля и имеет достаточно золота, чтобы купить союзников. А сир Джейме… — приостановился Лювин, дав Неду мгновение подготовиться. — Он — личный страж Вашей сестры.
— По приказу Рейгара? — спросил Нед, подняв брови. — Неужели он действительно столь много доверяет Ланнистерам? — Нед был удивлён этим. Не питая большой любви к своему королю, он знал, что тот заботится о Лианне, и это давало возможность оставить в покое свой разум в отношении благополучия сестры.
— Я не знаю, милорд. На самом деле это может ничего не значить. — Ничего? Нет уж; на всё, что делают Ланнистеры, есть причины, и всегда это было для того, чтобы подсобить себе. — Тем не менее, я счёл нужным это отметить, зная прошлое между вашими Домами.
Нед кивнул; его мысли всё ещё не устаканились.
— Спасибо, Лювин. Вы хорошо сделали, что сказали мне.
— Конечно, милорд, — ответил мейстер с поклоном, всколыхнувшим его длинные рукава, и ушёл прочь, чтобы заняться каким-то другим вопросом.
Нед снова вернулся глазами к письму, изучая его на предмет всякого намёка на грусть или едва уловимого крика о помощи. Оно было написано в своей обычной манере, беззаботно и пренебрежительно, редко показывая что-то, кроме беспримесного довольства. Хотя Нед знал её лучше; статус королевы — не то, что ей легко даётся и не то, что она хотела бы принять. Она была слишком честна для двора, слишком горда, чтобы отыгрывать свою роль, и предпочитала ездить верхом на неосёдланных лошадях, нежели в уложенной подушками повозке.
Рейгар не будет причинять ей вреда, пытался убедить себя Нед, откладывая письмо. Он умён. Он должен понимать, что Ланнистеры… Нед покачал головой; сама мысль эта причиняла ему беспокойство.
Он вдруг обнаружил, что идёт, пошатываясь от растерянности, и подошёл к двери детской Робба. Нед часто оказывался здесь, когда бывал свободен от дел, и играл с маленьким сыном, пока другие задачи не потребуют его внимания. Отворив дверь, Нед обнаружил Робба на коленях у Кейтилин, прижавшегося ухом к её большому животу.
— Когда ты выйдешь? — мило спросил он, заметно напрягаясь, чтобы услышать от малыша ответ.
Кейтилин, позабавленная, рассмеялась своим мелодичным смехом.
— Она ещё не может тебе ответить, Робб.
Она, заметил Нед. Кейтилин действительно думает, что это дочь. Как бы там ни было, это заставило его улыбнуться.
Кейтилин подняла глаза на Неда в дверях, только сейчас заметив его.
— О, Нед, — на выдохе сказала она, улыбнувшись ему. — Робб такой же нетерпеливый, как и мы.
Робб заметил его, и его голубые глаза Талли осветились узнаванием. Он оттолкнулся от колен матери и побежал к Неду, протягивая свои извивающиеся пальчики. Нед зачерпнул его в свои объятия, и Робб крепко обнял его. Кейтилин довольно смотрела на них; тёплая улыбка смягчила её черты. Возможно, не в силах противиться, Нед подошёл к ней и, наклонившись, поцеловал.
— Всё в порядке? — спросил он с улыбкой.
— Да, я уверена, что да, — призналась она. — Я только хотела немного увидеть Робба. А ещё ребёнок начал пинаться, и мне нужно было место присесть.
Нед, позабавленный, издал смешок. Письмо в камзоле вспомнилось ему, и он посерьёзнел. Он достал его и протянул Кейтилин.
— У тебя сердце женщины, Кет, — сказал он ей. — Может, ты сможешь прочитать её слова лучше, чем я.
— Оно от твоей сестры, — уверенно сказала она, как только опустила взгляд на бумагу. Он ждал, когда она читала, щекоча Робба, который затем прервал его, покрывая беспорядочными, мокрыми поцелуями. Потом он сделался беспокойным, как обыкновенно делаются дети, и вывернулся из его рук, забравшись обратно на колени к матери и обняв её круглый живот. Кейтилин снова заговорила:
— Почему, они всегда цветут, — заявила она вдруг.
Нед нахмурил брови.
— Что? — Он не мог вспомнить в письме ничего подобного.
— Смотри, под печатью, — объяснила она, показывая ему красное пятно на месте отслоившегося воска. — Мы с моей сестрой часто скрываем так послания. — Мелким почерком там было написано: «Цветут ли розы? Убедись, что они в мягкой земле и рядом нет никого, кто мог бы истоптать их. Только тогда они смогут цвести.»
— Конечно, они цветут, — ответил Нед как во сне. Тут письмо упало на пол, и Кейтилин прижала руку к животу.
— Уф, — выдохнула она и издала нервный смешок. — Нед…
— О, боги, — выругался он. — Мейстер… Я… Я приведу Лювина. Робб, сходи приведи… нет, я сам, я, э, это моя работа, я… — У него пересохло во рту, и он был не в силах произнести ни единого слова.
— Поспеши, любовь моя.
— Верно! Конечно.
Лорд Эддард Старк был воином и стратегом, благородным мужем и проигравшим, но это всё не имело значения, когда в его семье случалось такое.
========== Рейгар II ==========
— Это место стало кишеть дорнийцами, — сморщил нос Джон.
Рейгар оглядел пустую комнату совета в поисках предполагаемых дорнийцев.
— Они здесь по моему приглашению, Джон, — хладнокровно осадил он.
— Ба! — воскликнул Джон, скрестив руки. — Всё, что они делают — наблюдают за тобой, будто ты являешься причиной всех проблем в мире.
— Некоторые из них.
— Ты слишком милосердный король, Рейгар. За это они тебя убьют, — невозмутимо бросил десница. Джон был не из тех, что прикрывали слова сладкой патокой, предпочитая говорить страшную правду, нежели смягчать её.
— Возможно, — ответил он. Он часто думал об этом чувстве, пытаясь понять, был ли он слишком мягок с другими. Его великодушие наиболее ярко проявилось, пожалуй, в его обращении с силами восставших после своей победы; он только попросил их преклонить колени и рассмотреть возможность отправки их детей в Королевскую Гавань в качестве воспитанников.