Это было тяжёлым воспоминанием. Она вспомнила, как хваталась за простыни, в то время как старый мейстер вздыхал и говорил ей тужиться. Но было и другое: холод, суровей, чем на Севере, и голос матери в голове. Это продолжалось, пока она снова не вернулась к живым, где воздух наполняли крики Джона, а её кровь всё ещё бежала по венам.
— Я не принуждал тебя к этому, — сказал Рейгар. — Я дал тебе выбор.
— Возможно — поначалу, — раздражилась она. — В богороще ты дал мне выбор. В башне ты ничего мне не дал. Когда Брандон… и отец, когда они… — Её горло начало жечь, и на мгновение она подумала, что не может дышать. Грудь заболела от их памяти, от их мучительной кончины. — Когда они погибли, я спросила, могу ли вернуться домой к моим оставшимся в живых братьям. Ты сказал мне «нет».
Он не пытался отрицать этого.
— Это сделало бы хуже прежде всего тебе…
— Он был моим старшим братом! — закричала она, обнажив зубы. — Я любила его, как никого больше, и он любил меня так же. Он был моим защитником, Рейгар; он умер за меня! — По её лицу потекли слёзы, очень похожие на те, что были много лет назад. Рана снова вскрылась.
Воспоминания о Брандоне нахлынули на неё. Лёгкая улыбка, громовой смех, постоянные дразнилки в сочетании с дикой яростью. Он поклялся, что будет защищать её всегда, что поедет на юг в Штормовой Предел и собственными руками убьёт Роберта, если он когда-нибудь причинит ей боль или опозорит её. Он был её дорогим старшим братом, и она любила его.
— А отец — отец, он… — задохнулась она в рыданиях и не докончила. Ах, как отец ругал её, когда заставал за чем-то, чего она не должна была делать! Будь то игра на мечах с палками или катание на лошади вместо уроков, ей казалось, что он всегда готов сделать ей выговор. Но отец был к ней также и неизмеримо мягок: она была его единственной дочерью, в конце концов, и он многое позволял ей. Если бы он мог видеть её сейчас, такую постыдную, только сейчас осознавшую свою глупость, он, несомненно, был бы разочарован.
Руки Рейгара схватили её за плечи и встряхнули, в то время как она причитала. Она видела, как его губы шевелятся, но не слышала ни звука. Всё, что она могла услышать, были её собственные рыдания и мольбы:
— Прости меня, отец, прости меня…
Всё это было слишком тяжело.
После того, как слёзы утихли, она снова оказалась на коленях, рухнув на пол. Рейгар стоял у окна, отвернувшись от неё. На мгновение она подумала обратиться к нему, чтобы он пришёл, и обнял её, и смыл все её горести прочь. Но это желание ушло сразу, как пришло. Она пронзила его твёрдым взглядом, больше не подходящим для плача.
— Так ты женишься на ней? — спросила его Лианна охрипшим голосом. Ей не нужно было говорить, на ком.
— Да, — ответил он.
— Тогда я прошу, чтобы ты освободил меня от наших уз брака. — Слова прозвучали сильно, но за ними сердце её дрогнуло. Её любовь к нему всё ещё была жива.
Он повернулся к ней, нахмурив брови, и недовольно скривил губы.
— Что заставляет тебя думать, что я так сделаю?
— Ты не можешь иметь двух жён сразу.
— Мужчины моего рода имели больше.
— Но не моего, — возразила она. — Я не признаю этого.
— Признаешь.
— Пожалуйста, Рейгар, — пробормотала она, надеясь мягкостью достучаться до него. — Не заставляй меня позорить мою семью ещё раз.
— Когда Элия была жива, у тебя не было никаких сомнений, чтобы выйти за меня, — напомнил он ей.
— Ты поклялся мне, что она будет твоей женой только по имени. Ты сказал мне, что не пойдёшь в её постель и не будешь оказывать ей знаков внимания свыше того, которые брат может оказывать сестре. — Даже так ей это тогда не нравилось. Но тогда она была моложе, влюблённее и слепа. — А с Серсеей ты будешь спать. Это не по-братски.
— Я нуждаюсь в наследниках, — сказал он, словно это было твёрдым аргументом. Он подошёл к ней и присел на колени, чтобы встретиться с ней взглядом. У Лианны замерло сердце, когда он взял её руку и прижал к губам. — Я сплю с ней не из страсти, Лианна. Я не люблю её.
— Вначале ты и меня не любил, — сказала она с грустной улыбкой. — Но полюбил, не так ли? Не будет ли и сейчас так же?
— Я всё ещё люблю тебя. Я не освобожу тебя от нашего союза. Ты моя, как и я твой. — Он говорил свои обеты дважды: один раз — под сердце-деревом под покровом ночи; второй — в Великой септе Бейлора, залитой светом. Этого оказалось недостаточно, чтобы убедить её.
— Нет, — покачала головой Лианна. — Ты будешь принадлежать и ей тоже.
— Это будет как Эйгон и его жёны, — сказал он тем голосом, который использовал для всех своих красивых историй и прекрасных обещаний. — Ты будешь моей Рейнис, а она — Висеньей.
— Ты не Эйгон, — прорычала она, вырвав у него свою руку. — И я не буду твоей Рейнис.
— И всё-таки будешь. Я не позволю тебе уйти. — Он взял её лицо и настойчиво поцеловал, пытаясь заставить её отреагировать. И ему это чуть не удалось: её руки легли ему на плечи, чтобы притянуть к себе, но она остановила себя и вместо этого вывернулась из его ладоней.
— Тебе не нужно делать всё это, — бешено начала она его убеждать. — Тебе не обязательно жениться на ней. Тебе не обязательно меня терять. Вернёмся снова в Дорн, в нашу башню, и будем любить друг друга. Клянусь, Рейгар, я могу дать тебе ещё ребёнка. Королевская Гавань вредит нам обоим. Прошу, Рейгар, забудь её. Забудь это место. Поедем туда, хоть ненадолго.
Рейгар покачал головой.
— Мы не поедем.
— Тогда ты потерял меня навсегда, — сказала она, и сердце подскочило у неё в горле. Она встала на ноги и повернулась к нему спиной. Она не могла на него смотреть сейчас, на эти аметистовые глаза и точёные губы. Он был для неё никем. Она хотела бы, чтобы он был для неё никем. — Оставь меня, — велела Лианна прерывающимся голосом.
Она услышала, как он встал и подошёл к двери. Там он остановился, и между ними повисло натянутое молчание.
— Завтра я приду к твоим покоям и возьму тебя к леди Серсее. Ты извинишься за то, что сделала, — решительно объявил он. — Вы обе должны стать сёстрами. Я не потерплю никакой недоброжелательности между вами.
Он ушёл, и Лианна возненавидела его за это.
___________________________________
Как и обещал, Рейгар встретил её снаружи покоев, чтобы сопроводить.
Выйдя из своей комнаты, Лианна не удостоила его и косого взгляда, хотя чувствовала на себе его. Она оделась самым простым образом: прямое серое платье с туфлями на плоской подошве; длинные каштановые локоны были распущены и не увенчаны короной. На плечи она накинула чёрный плащ с серым лютоволком на спине. Она чувствовала неодобрение Рейгара, но не обратила на это внимания. Они не разговаривали и не обменивались взглядами на пути в его кабинет. Открыв дверь, он не пропустил её, а зашёл первым сам.
Серсея стояла у окна; её золотистые волосы сверкали на солнце. Услышав, как они вошли, она повернулась и улыбнулась им.
— Ваше Величество, — сказала она в реверансе не совсем понятно, кому. При виде её Лианна сжала челюсти и послала ей свирепый взгляд.
— Миледи, — сказал ей Рейгар. — Моя королева хочет принести искренние извинения за события вчерашнего дня.
Нет, не хочет, хотелось сказать Лианне.
Серсея не пыталась изображать смирение. Она повернулась к королеве с выжидательной улыбкой, за которой, Лианна знала, скрывалась ухмылка. Из-за её самодовольства Старк продолжала молчать.
— Лианна, — прошептал Рейгар сквозь зубы. Вредная волчица, казалось, он говорит. Покорись.
— Я нахожу весьма печальным, что мы не можем быть подругами, — промурлыкала несносная львица, сокращая расстояние между ними. Лианна держала голову высоко поднятой и смотрела неё прищуренными глазами. — Знаете, мы должны стать сёстрами.
— Никогда не называй меня сестрой, — возразила Лианна с дико горящими глазами. — Ты не имеешь ко мне никакого отношения и никогда не будешь.