— Вы обе — сёстры, — твёрдо сказал Рейгар. — И вашим отношениям нужно как-то начаться. Я предлагаю поговорить вам, как должно сёстрам. — Серсея повернулась к нему, слегка улыбнувшись в завуалированном обещании. Его взгляд был не на ней; он был направлен через комнату на Лианну. Серсея посмотрела на эти личные, но тяжёлые от чего-то взгляды, того, чего она едва ли могла понять. Однако они, похоже, всё понимали.
Рейгар послал ей только мимолётный взгляд, прежде чем выйти из комнаты и закрыть за собой дверь. Серсея только беспомощно на него смотрела.
— Как должно сёстрам, — усмехнулась Лианна. — Что этот глупец знает о сёстрах?
Серсея ощутила внезапную потребность защитить его.
— Не больше, чем ты и я, — настойчиво сказала она, сосредотив взгляд на невзрачной королеве.
— Ты права, — быстро смягчилась она, но на её лице появилась лукавая улыбка. — У нас не было сестёр, чтобы делиться с ними чувствами. Только братья. — Она стала приближаться, с этим полным, отвратительным, круглым животом. Она была одета в простое серое платье; бурые меха покрывали её плечи, как плащ, только на тон светлее, чем её тёмные кудри, свисающие до талии и не связанные ни единой ленточкой. Её кожа была белой и бледной, как и всегда, и всё так же её портили веснушки. Увидеть, что Лианна по-прежнему проще, чем она, доставило Серсее невыразимое удовлетворение. — Тогда давай говорить откровенно, ибо мы не знаем, как говорят сёстры.
Говорить откровенно? Серсея размышляла про себя. Теперь они были на равных: две королевы, замужем за одним королём. Ни одна из них не была выше другой, по крайней мере, не по титулу. Серсея могла говорить откровенно, если пожелает. Она могла озвучить все свои неприятные мнения, высказать всё, что раздражало её в неряшливой королеве, но не стала этого делать. Серсея улыбнулась и крепко сжала губы. Позволь ей говорить, чтобы я могла повторить это Рейгару. Она надеялась, что та станет говорить что-нибудь подлое.
— Я слышала, ты беременна; это правда? — спросила Лианна, сложив руки на набухшем животе.
— Да, — коротко ответила Серсея.
— Как долго?
— Пять лун. — Серсея не дрогнула от своей лжи. Она научилась этому.
Лианна вскинула брови.
— Должна сказать, я выглядела не так в пять лун, — категорично сказала она.
— Кажется, я не буду такой большой, — холодно выговорила Серсея, выразительно глядя на живот Лианны. — У моей леди-матери было так же.
— Увы, у меня нет, — заметила та, пожав плечами и поглаживая живот. — Я хотела бы поблагодарить тебя, Серсея, — уже отбросив титулы, небрежно сказала Лианна. — Выйдя замуж за Рейгара, ты освободила меня от тяжкого бремени.
Серсея хотела было отреагировать, но не стала. Спокойно, Серсея, спокойно.
— Мне потребовалось время, чтобы понять это, но теперь, когда у него есть ты, он больше не будет смотреть на меня из-за детей. Ты будешь его племенной кобылой, а я… — она прервалась и ухмыльнулась, — Что ж, я буду его любовницей.
Серсея почувствовала, как дёргается её губа в желании ответить, но было нечем. Она могла только с ненавистью смотреть, как Лианна улыбается, покачивается и поглаживает свой живот.
— Понимаешь, дражайшая сестра, мой муж любит меня. Я дорога ему, и, хотя он на меня сейчас злится, это пройдёт. Так всегда бывает. — Она махнула рукой. — Благодаря тебе ему будет легче любить меня. Ты будешь его королевой, будешь рожать ему детей, выполнять его поручения, говорить с придворными дамами, а от меня он не ждёт ничего, кроме любви. — Она слегка усмехнулась про себя, а затем продолжила. — Он называет меня своей Рейнис. А говорят, что на каждую ночь, которую Эйгон проводил с Висеньей, приходилось десять, проведённых с Рейнис. Интересно, сколько ночей с тобой у него было? — Она склонила голову. — Кажется, он много мне их задолжал.
— Я сплю в его покоях, — выпалила Серсея. Она чувствовала, как от ярости горят щёки и уши, и молилась, чтобы они не были красными. — Рейгар берёт меня в свою постель.
Кажется, это удивило суку. Она подняла брови и наморщила губы, и Серсея на мгновение подумала, что превзошла её. Затем внезапно, словно буря, она засмеялась диким смехом, бьющим по ушам, как по барабану.
— Ты думаешь, это благословение? — скептически спросила Лианна, совершенно позабавленная. У Серсеи застыла кровь в жилах. — Конечно же, я понимаю. Эта прекрасная комната с красивой кроватью. Простыни чёрные, как ночь, и мягкие, словно пух, восхитительные на ощупь. — Серсее захотелось выкрикнуть, что она знает, знает, потому что её трахали на них, но мерцание в глазах Лианны показывало, что ей это тоже известно. — Рейгар тоже предлагал мне. Он сказал, что я могу спать в его постели, если мне нравится. Это было довольно заманчивое предложение. Но я отказалась. — Она сделала паузу и пронзила Серсею серыми глазами. — Хочешь знать, почему?
Серсея не ответила ни да, ни нет. Разум говорил ей «да», она хотела знать, каждый кусочек информации был важен, но тяжёлое чувство в груди подсказывало ей, что, возможно, она этого совсем не хочет. В конце концов, это не имело большого значения. Лианна всё равно заговорила.
— Понимаешь, дорогая сестра, покои королевы принадлежат ей, — начала она своим поддразнивающим тоном. — Покои короля — ему. Если бы я приняла его предложение, а после поссорилась с ним, мне пришлось бы уйти из его спальни. Мне бы возбранилось пойти в его постель, ту, что я делила бы с ним, и пришлось бы убежать в свою, как собаке с поджатым хвостом. Я бы тратила силы. Склонялась его воле. — Она говорила сильным, гордым голосом женщины, которой не пренебрегают. Серсея не смогла сдержать усмешки. — Но если мы спим в моих покоях и ссоримся, то это он уходит. Он должен держаться подальше и убегать в свои комнаты, место, более для него чуждое, чем моя кровать, пока не захочет помириться. Никогда не бывало так, что мы ссорились и не мирились, и никогда я не приходила к нему; это он приходил с сотней способов исправить положение. Наш король получает удовольствие от моей любви. Но любовь короля… — она прервалась, и её взгляд упёрся куда-то поверх головы Серсеи. — Ничто не может сравниться с ней. — Затем она снова улыбнулась этой волчьей усмешкой и пытливо склонила голову; кудри упали с её плеча на грудь. — Интересно, как будет ощущаться постель Рейгара, когда она будет пуста, милая сестрица?
Внезапно Серсеей овладело безумие, заточившее её язык, словно острый кинжал.
— Если он так сильно любит тебя, почему женился на мне? Почему оставил тебя после того, как ты выкинула ребёнка? — Она пожалела об этих словах сразу же, как только они сорвались с её губ, но реакция Лианны компенсировала это. Улыбка покинула её глаза и слишком красные губы. — Это меня он слушает. Он внимает моим советам. Наказание, что он тебе дал, было предложено мной. — Серсея ощущала ярость, похожую на ту, что была у неё с Джейме, медленно закипающую, распирающую грудь. У неё заболела голова и заскрежетали зубы.
— Ты на самом деле думаешь, что наказание останется в силе? — спросила Лианна, вновь овладев собой. — Рейгар не любит наказывать людей. Рейгар нежен. Я знаю, как разыгрывать с ним ссоры. Я знаю, когда обнажать зубы и когда убирать. Он хочет, чтобы я была милой и послушной — что ж, я буду милой и послушной, и тогда то, что ты говоришь, будет мало что значить. — Она вздёрнула подбородок, слишком самодовольная. — Когда я рожу этого ребёнка, ты увидишь.
— Кажется, ты уверена, что он будет жить, — прямо сказала Серсея, скрывая все признаки того, что она знает больше, чем должна. — Твоё чрево плохо принимает его семя.
Лианна сузила глаза.
— Это не чрево моё неспособно, — твёрдо сказала она. — Это не моя вина. — Тень злобы быстро исчезла с её лица, и она опустила глаза на свой живот. — Даже если этот ребёнок не выживет, его любовь не поколеблется, — тихо сказала она, — ты будешь вынашивать его детей, а любить он будет меня. — Она снова подняла глаза и встретилась ими с глазами Серсеи. — Он всегда будет возвращаться ко мне.
Серсея не могла этого выносить. Она не выдерживала уверенности в этих холодных глазах, не выдерживала её смелого языка. Было невыносимо, что у неё было некое влияние на её брата и ещё более сильное — на Рейгара, а ей, Серсее, приходилось бороться и карабкаться, чтобы достичь аналогичного эффекта. Видят боги, Серсея пыталась, старалась, сражалась; она убивала, шантажировала, совершала измену, и даже когда она, наконец, получила то, чего хотела, эта раздутая сука смогла посеять сомнение в её душе.