Входя, он пытался выглядеть царственно. Он действительно так выглядел. Но вид перед ним заставил его прекратить притворяться безразличным.
Лианна сидела в кровати; пряди её каштановых волос прилипли к лицу от пота, а усталые глаза были направлены на младенца на её руках, прижатого к груди. У Рейгара спёрло дыхание, его глаза зацепились за ребёнка, завёрнутого в серое, с розовым личиком, розовыми губами, розовыми щёчками, прижатыми к сорочке матери. Он не мог даже выговорить вопрос, крутившийся у него в голове, но на него дали ответ прежде, чем он успел спросить.
— Девочка, Ваше Величество, — сказал мейстер позади него.
Сердце Рейгара ускорилось, бешено забившись в груди. Он облизнул пересохшие губы, медленно направился к постели и опустился на краешек. Лианна не посмотрела на него. Её глаза оставались сосредоточенными на малышке, даже когда Рейгар протянул руки, чтобы взять дочь на руки.
— Лианна, — тихо произнёс он. Его жена не обращала на него никакого внимания. Ему даже показалось, что она крепче взяла ребёнка. — Лианна, — снова попытался он, на этот раз настойчивей. Он беспокоился, седьмое пекло! Ему хотелось прикоснуться к этому розовому ребёночку, подержать и вдохнуть её, чтобы убедиться, что-то, что он видит, не сон, а реальность.
Лианна слегка хныкнула, прежде чем медленно вложить малышку в его руки. Она начала всхлипывать, и он увидел, что она дрожит, как лист на ветру. Он не знал, почему. Рейгар хотел было утешить её, но его отвлекла щёчка, ранее прижимавшаяся к материнской груди, а теперь — к его ладони.
На головке девочки были пучки серебристых волос, бледнее, чем серое одеяло, в которое она была завёрнута — волосы Таргариенов, а не Старков. Она такая крохотная, подумал Рейгар. Почему это его удивляет? Сколько же времени прошло с тех пор, как он держал на руках ребёнка, такого крошечного, свеженького, с розовым личиком и неоткрывшимися глазами? Целые годы. С тех пор, как родился Эйгон, прошло пять лет. Неужели он был таким же маленьким?
Он слышал, как неглубоко дышала малышка, словно каждый вдох был для неё усилием. Её губы раскрылись, чтобы вдохнуть побольше. У его принцессы были слабые лёгкие и слабое маленькое тельце.
Рейгар задержал дыхание, когда она повернулась к нему лицом. Всхлипы Лианны сделались громче, и она спросила дрогнувшим голосом:
— Разве она не прекрасна?
На её лице, начиная со скулы и заканчивая виском, было пятно винного цвета. Оно было круглым, и только по бокам словно прорастали маленькие крылышки красноватого цвета. Рейгар провёл пальцем по всем трём-четырём дюймам отметины. Когда он коснулся пальцем её ручки, она обхватила его, слегка сжав. Это пятно нельзя игнорировать. Он знал, что оно стойкое, возможно, необратимое, и на всю жизнь испортит лицо дочери.
Но разве это важно? Четыре года было потрачено, чтобы Лианна родила, но за это время они схоронили пятерых детей. И теперь она дала ему ребёнка, хотя и хрупкого и со шрамом. Это неважно. В конце концов, он так долго скучал по дочери. Сколько ночей ему снилась его маленькая Рейнис, утраченная в огне, с личиком, улыбающимся даже в смерти? Её милый смех всё ещё оставался с ним, как и касания её пальчиков, ощупывающих его волосы, её вес на коленях и сладкий запах её шейки.
Боги дают мне ещё один шанс, подумал Рейгар, проводя по пальцам дочери.
Рейгар посмотрел на Лианну, которая всё плакала и плакала, хоть он и не знал, почему, и почувствовал, как что-то набухает в его груди. Он смотрел на её бледные щёки, всклокоченные волосы, обрамляющие лицо, свободную сорочку, сквозь которую просвечивали соски её набухших грудей, и эти плачущие серые глаза. В нём что-то поднималось: радость, печаль, ярость; всё это смешалось, и он испытал нахлынувшие на него и гордость и вину. В нём клокотала энергия, бившись в такт его бешеному сердцу, и им завладела любовь.
Он посмотрел на неё и заново влюбился.
— Она красивая, — сказал Рейгар, всё ещё сосредоточившись взглядом на Лианне. Когда эти слова сошли с его уст, её рыдания остановились, и она кивнула. Рейгар убрал свой палец из хватки дочери и опустил руку на мокрую щеку Лианны. Её дрожащая ладонь накрыла её, и она поцеловала его запястье.
Кашель женщины напомнил ему, что они не одни. Рейгар моргнул и посмотрел на собравшихся в комнате: разных женщин и старого мейстера, смотревших на этот интимный момент. Рейгар осторожно отвёл руку от её лица и положил её на кровать ладонью вверх, чтобы Лианна могла вложить в неё свою руку.
— Я знаю, как назвать её, — тихо сказал он. Это имя уже много лет было у него в голове, пылясь там и ожидая дня, когда оно сможет, наконец, облечься в плоть.
— Я тоже, — ответила Лианна, глядя ему в лицо обезоруживающим взглядом.
— Висен…
— Элия.
Рейгар открыл было рот, чтобы выразить протест, но Лианна сжала его пальцы, а младенец забеспокоился у его груди, и это утихомирило его.
— Она будет зваться Элией, — сказала она окончательно, не интересуясь его мнением. Рейгар не сказал ей, что Дорн может счесть это сомнительным или что это неподходящее имя для принцессы Таргариен. Возможно, он скажет ей позже, но не сейчас. Его глаза вновь опустились к его розовой дочурке, и единственной мыслью в его голове было то, что её головка была такой маленькой, что через неё можно было продеть браслет.
— Ваше Величество, — окликнул его голос мейстера. Рейгар поднял глаза и увидел, что комната опустела, а мейстер стоит у изножья кровати. Выпрямившись, Рейгар посмотрел на него прояснившимися глазами и кивнул.
В это время Висенья у его груди забеспокоилась. Сначала она тихо захрипела, а затем негромко, рвано закричала. Лианна взяла её у него и откинула сорочку, открыв набухшую грудь. Рейгар подавил желание прикрыть её перед мейстером и настоять на необходимости кормилицы. Ранее они обсуждали этот вопрос, и он утверждал, что королева не должна кормить грудью; Лианна, будучи северянкой, считала иначе. Рейгар увидел, как молоко просочилось сквозь её рубашку, и её груди казались ещё больше. Он промолчал и вновь посмотрел на мейстера.
— Да, добрый мейстер? — спросил он, продолжая сидеть на месте, слишком уставший, чтобы двигаться.
— Ваше Величество, королева попросила меня изучить вопрос о её здоровье, в частности, причину того, почему она потеряла стольких детей. — Он говорил ровным, успокаивающим тоном, который играл на нервах, словно проворные пальцы. Рейгар заметно рассердился упоминанию того, что его жена снова решала у него за спиной личные дела, но Лианна потянулась к нему и сжала его пальцы.
— Прошу, Рейгар, послушай его, — настаивала она. — Мейстер Лювин — хороший человек; мой брат доверяет ему, и я тоже. — Пыл в её голосе придал ему силы и разрушил возведённый было Рейгаром барьер. Он поднял её ручку и поцеловал её, безмолвно обещая успокоиться, и снова взглянул на мейстера.
— Простите, Ваше Величество, — сказал старик, отвешивая поклон.
— Не извиняйтесь, — ответил Рейгар, покачав головой. — Мне очень хочется слышать, что вы скажете.
Своим низким, успокаивающим голосом мейстер начал говорить. Сначала он сказал о Старках, женщины которых не были склонны к выкидышам, и пять таковых от Лианны могут быть первыми за сотни лет. Он отметил неравномерность коротких продолжительностей четырёх первых беременностей и редкость матерей, теряющих детей на сроках, близких к девяти лунам, проживающих в роскошных условиях. Рейгар вмешался и сказал, что великий мейстер считает, что это из-за молодого возраста, в котором она родила Джона. Лювин ответил:
— Если бы Её Величество действительно были бесплодны, то Ваше семя не укоренялось бы в ней.
Некоторое время Рейгар обдумывал это, прежде чем убедил его продолжать.