— Нам это известно, мой король, — холодно ответил Доран. — Но всё же остановимся сейчас на настоящем, хотя прошлое всё ещё играет большую роль.
С внезапно нахлынувшим чувством усталости Рейгар откинулся на спинку стула. Мщение. Мартеллы всегда будут хотеть отомстить за прошлое. Как будто он недостаточно скорбел. Он принимал смерть Элии как осознание её важности для него, пришедшее слишком поздно; но он хотел для неё покоя, как и её семья. Так к чему ворошить прошлое?
— Тогда в чём заключается проблема? — осторожно спросил он.
— Прошло три года, — начал Доран чётким, твёрдым голосом. — А Ваша королева не нашла места в сердцах дорнийцев.
При упоминании Лианны Рейгар выпрямился и занял оборонительную позицию.
— Я правлю ими, милорд, а не моя жена. Если Дорн имеет к ней какие-либо претензии, то это неуместно, ибо она ничего не сделала.
— Ничего, — повторил Доран, изогнув бровь. — Вы абсолютно правы. Она ничего не сделала.
Рейгару не понравился его тон.
— Что Вы имеете в виду?
— Я не имел в виду оскорбление, мой король, — спокойно сказал Доран. — Но женщина, которую Вы выбрали, чтобы заменить мою сестру, менее королева, чем должна быть.
«Двор ненавидит меня», раздался в его голове тихий, отчаянный голос Лианны.
— Королеве было трудно приспособиться к её роли, — сказал Рейгар звенящим голосом, словно сражались мечи, сжав челюсти. — Никто, кроме меня, не может судить её.
Он почувствовал по глазам Малого совета, устремлённым на него, что большинство было с ним не согласно. Комнату наполнило неловкое молчание, пока Доран не заговорил снова:
— В первые три года Вашего брака с Элией она родила Вам ребёнка и была всеми любима, Ваше Величество. Моя сестра была болезненна и прикована к постели после этого, но всё равно выступала как Ваша жена и королева, разве нет?
— Да, — нерешительно согласился Рейгар. Несмотря на то, что она едва не умерла после рождения Рейнис, Элия не отказала ему в ещё одном ребёнке, пусть на это и понадобилось время. Лианна же была здорова и цвела жизнью, и всё же…
— Отсутствие внимания к своему народу со стороны королевы понимается как безразличие, — продолжал Доран, нахмурившись. — Дорн недоволен, что Элию сменила такая королева.
— Позвольте сказать, Ваше Величество, — вдруг заговорил Тайвин, не сводя с Рейгара глаз. — Боюсь, что подобным образом считает не только Дорн. Королева мало и редко выполняет свои общественные обязанности перед двором. Народ Королевской Гавани, лорды и простой люд, изъявляет недостаток… общения со Её Величеством.
— Важно, чтобы подданные чувствовали единение со своей королевой, — сказал вдруг великий мейстер своим сиплым голосом, присоединившись к противостоянию. — Королева является неотъемлемой частью одобрения своего мужа. Те, кого любят, прибавляют мощи и позиции короля. Если вспомнить правление Эйгона…
Рейгар взглянул на Эртура и Герольда, ища у них поддержки, но они молчали. Мейса Тирелла, казалось, больше интересовало содержимое его чаши, а Джон был тих, избегая взгляда Рейгара.
— Королева опекает детский приют, — вдруг вспомнил Рейгар. — Здесь, в Королевской Гавани. Она делает это на протяжении двух последних лет. — Торжествующая улыбка хотела было скривить его губы, но он заставил себя сохранить холодное выражение лица.
— Она жертвует деньги, Ваше Величество? — нахмурившись, спросил лорд Тайвин.
Рейгар сощурил глаза.
— Да, несколько раз в год.
— Такие сделки должны были быть мне известны, Ваша Светлость. Никаких денег, исходящих из казны, не было передано детскому приюту.
Что?
Рейгар не позволил, чтобы вокруг сидящие заметили его потрясение. Его лицо по-прежнему было словно каменным.
— Ясно, — всё, что он сказал, и сказал холодно.
— Праздная королева хуже, чем жестокая, — глубокомысленно изрёк Пицель. — Жестокая хотя бы знает, что она делает.
С губ Рейгара сорвался странный смешок.
— Очень хорошо, — решительно сказал он, вставая. — Если королевство хочет истинную королеву, оно её получит. Благодарю за потраченное время, милорды.
Один за другим все вышли, кроме Джона и Эртура. В комнате стало тихо; ни один звук не нарушал тишину. Это одновременно давало покой и удивление. Ни один из них, казалось, не хотел говорить.
— Неужели они правы? — спросил их Рейгар, его настоящий малый совет. — Лианна — плохая королева?
— Она не подходит для королевы, Ваше Величество, — виновато сказал Эртур. — Она слишком…
— …дикая, — подтвердил Джон, найдя слово, которое искал Эртур. — Ты должен обуздать её, Рейгар, и напомнить ей о её месте.
Её месте! Все они говорили об этом, об этом «её месте». Что за её место? Она — моя жена, и её место — в моём сердце.
— Сделай из неё королеву, и ты будешь уставать вдвое меньше, — сказал Джон со своей обычной краткостью. — Она может взять на себя некоторые твои публичные обязанности, развлекать послов и наладить контакт с людьми, которые уже не будут её презирать.
— Это не так просто, — сказал Эртур, состроив гримасу. — Некоторые женщины призваны быть королевами, а леди Лианна к таким не относится.
— Великий король заслуживает великой королевы! — вскрикнул Джон, и его лицо покраснело, как его волосы. Хоть он и не сказал этого, но Рейгар прочёл в его глазах то, что он на самом деле хотел сказать: «Ты достоин лучшего».
— Вы увидите, — пообещал Рейгар своим стальным, веским тоном. — Будет вам королева.
Возможно, он был слишком мягок с ней.
========== Серсея II, Джейме I ==========
Серсея II
Серсея испытывала что-то между восторгом и страхом. В то время как завтрак с королевой стал важной вехой в интригах её и отца, это всё же был завтрак с королевой. Ужасной, дурновкусной, неотёсанной королевой.
Этим утром Серсея потратила кучу времени на свою подготовку: расчесала волосы, пока они не заблестели, как отполированное золото; оделась в багряные одежды самых роскошных оттенков, приняла ванну со сладчайшими ароматическими маслами. И когда слуга сопроводил её в приёмную королевы, она села так, чтобы свет заставлял сверкать её изумрудные глаза. Это было не для воздействия на Лианну; это было ради малейшего шанса увидеть Рейгара.
Её усилия оказались напрасными, так как королева прибыла без него, в сопровождении только сира Барристана, оставшегося у двери. Лианна, казалось, потратила на прихорашивание лишь малую часть того времени, что потратила Серсея: её волосы были распущены, а завитки их спутались друг с другом; тёмно-каштановый беспорядок обрамлял её лицо, словно грива. Под глазами у неё выделялись припухшие тёмные круги, а крылья веснушчатого носа слегка покраснели, чем-то раздражённые. Даже платье, в котором она пришла, было незамысловатым: простого кроя, серого цвета; одно из тех безвкусных северных платьев, предназначенных для работы, а не для пожирания глазами. Как обыкновенная девчонка, отметила про себя Серсея, с отвращением опешив. Если бы я была королевой, я бы сожгла эти платья.
Хоть и возмущённая её очевидным отсутствием ухода за собой, Серсея встала и сделала реверанс королеве.
— Доброе утро, Ваше Величество, — промурлыкала она, предложив ей улыбку, которая, как она надеялась, не казалась вынужденной.
— Доброе утро, — проворчала Лианна, опуская взгляд на еду. Она упала на стул, подпёрла голову рукой и потянулась за булочкой.
Серсея тоже села и посмотрела на еду. Она не собиралась есть, желая выглядеть настолько очаровательно, насколько это было возможно; это втолковал ей отец накануне вечером, убеждая её в том, что чем более красивой она будет выглядеть, чем более идеальной, тем больше волчица будет чувствовать себя запуганной. «Не бери ни кусочка», предупреждал отец. «Пусть она она одна будет говорить, брызгая слюной».
Конечно, для того, чтобы это произошло, она должна была заговорить. Лианна решила жевать молча, не воздерживаясь от косых взглядов и не щадя Серсею какими-либо приличиями. Воздух уже наполнился их взаимным пренебрежением. Тем не менее, Серсея пришла сюда не для того, чтобы тяготить жену Рейгара. Она пришла сюда очаровать её.