Пожалуйста, о, ну пожалуйста…
Она услышала позади себя шаги, смолкающие на несколько секунд, чтобы снова двинуться дальше. Звук становился всё ближе и ближе, лязг металла по деревянному причалу — всё громче, всё удушающей. В минуту страха, и, возможно, трусости Лианна закрыла глаза, когда он стих позади неё.
На плечо ей легла ладонь и развернула лицом к лицу с тем, кто вёл поиски. Лианна открыла глаза и обнаружила перед собой человека, которого она меньше всего надеялась увидеть.
Сир Эртур.
Кто знал её лицо так же хорошо, как её семья? Ткань, закрывающая половину лица, казалась бесполезной — его тёмные, знакомые глаза впились в неё. Даже Джон предал её, легкомысленно и сбивчиво прошептав «Эртур». Сир Эртур Дейн был его любимым рыцарем.
Он продолжал смотреть, боги ведают, как долго. Лианне хотелось было зарыдать, ведь рыцарь, когда-то бывший её доверенным другом и чемпионом, а после войны смотревший на неё, как на помойную крысу, наверняка вернёт её Рейгару и не утаит ни единой детали из её изменнического греха.
— Прошу, сир Эртур, — прошептала она в последней степени отчаяния, встречая этот острый взгляд. — Молю Вас, сир.
Он не сказал ни слова. Его рука соскользнула с её плеча; он повернулся к своим людям позади и покачал головой. Ни разу не взглянув на неё больше, рыцарь развернулся на каблуках, и его тяжёлые шаги стихли на пристани, перейдя в стук копыт удаляющихся лошадей.
Лианна подумала, что никогда не любила его больше, чем в этот момент.
Заплатив за проезд желтоволосому и поселившись в своей каютке с жёсткой кроватью, она позволила себе заплакать. Джон плакал вместе с ней, зарывшись ей в колени мокрым лицом и что-то бессвязно бормоча.
После того, как утихли её всхлипы, она погладила его по голове и заговорила с ним.
— Мы будем очень счастливы, Джон, — пробормотала она тихо плачущему сыну. — Мы увидим так много нового, отведаем много новых сладостей. Мы будем жить в хорошем месте, и там будут такие же, как ты, дети. И, когда ты вырастешь, мой дорогой мальчик, ты сможешь стать тем, кем ты захочешь. — Он поднял на это голову, встретившись с ней светло-серым взглядом. — Ты сможешь быть солдатом, рыцарем, учёным и даже волшебником, мой милый. Кем бы ты не захотел стать, ты сможешь и должен им быть. — Пусть не она, так её дети будут свободными. Она даст им шанс на жизнь без рамок, стен и клеток.
— А принцем я смогу быть? — наивно поинтересовался он, всё ещё шмыгая носом.
— Мой дорогой Джон, — с улыбкой промурлыкала она. — Ты всегда будешь принцем. Никто этого у тебя не отнимет.
Он слегка кивнул и опустил голову ей на колени. Она перевела взгляд на мило надувшую губки Элию, чьи фиалковые глаза, казалось, понимали каждое слово.
Я лишила их обоих отца, скорбно подумала Лианна. Она оставила поцелуй на лбу Элии, а затем на её родимом пятне.
Это была последняя жертва и, возможно, самая тяжёлая из всех.
________________________
Стук в дверь удивил её. Никто не приходил навещать её, кроме Рин, женщины, ежемесячно требующей платы за аренду. Но Лианна уже заплатила ей за эту луну и за следующую. На мгновение она подумала, что это может быть мать одного из детей, которых она обучала общему языку, но это было бы в высшей степени удивительно. Она не проводила уроков в своей комнате.
С неохотой она оставила Джона на деревянном полу. Он держал книгу на низком валирийском, пытаясь говорить на нём. Она обучала его, хотя он схватывал всё быстрее, чем она сама могла бы надеяться. Часто он переводил для неё на рынке, заставляя её краснеть от гордости. Джон быстро оправился, слава богам, хотя иногда просыпался от кошмаров, в которых просил увидеть отца. «Папа, я хочу папу», — кричал он ей. Временами Лианна разделяла его чувства. Эту тоску оказалось трудно успокоить.
Лианна взглянула на Элию, лежащую на спине перед Джоном, сучащую ножками и сморщившую губы, в то время как её брат выразительно читал, как может только ребёнок. Его голос приносил ей спокойствие и радость. Убедившись, что они оба в порядке, она подошла к двери.
Секунду поколеблясь, Лианна открыла дверь, гадая, кто это может быть. Вздох сорвался с её губ помимо воли, и она схватилась за взволновавшееся сердце.
— Ты… что ты…?
Он низко поклонился, взмахнув своими локонами по плечам, не покрытым доспехами.
— Я пришёл, чтобы служить моей королеве, — улыбнулся он.
— Боюсь, добрый сир, что я больше не королева, — ответила она, всё ещё поражённая. Она утратила все свои королевские принадлежности, продала все свои драгоценности и корону, чтобы комфортно жить в Пентосе. И всё-таки корону Джона она сохранила, не в силах расстаться с ней.
— И я больше не рыцарь, — пожал он плечами. — Может, наёмник. Я ещё не решил.
Она изучала его лицо, такое же прекрасное, каким она его помнила, и обнаружила, что боль в нём по большей части улетучилась. Следы её всё ещё были видны, но они, казалось, были готовы исчезнуть совсем.
— Ты должен понять, сир, — начала она, и, когда он открыл рот, чтобы прервать её, она остановила его. — Что у меня нет интересов, кроме интересов моих детей. Если ты принёс с собой опасность, или обман, или… похоть, тогда я не смогу принять тебя. — Лианна взяла с самой себя клятву, когда пересекла Узкое море — не любить никого, кроме своих детей.
— Уверяю Вас, миледи, ничего из этого я не принёс.
Она ещё раз изучила его взглядом и затем кивнула.
— Хорошо. Добро пожаловать в мой дом, сир.
— Прошу, Ваше Величество, называйте меня по имени, — усмехнулся он, входя внутрь под звук взволнованного вдоха Джона.
— Мои извинения, — с той же лукавостью ответила она. — Сир Джейме.
========== Нед III, Рейгар VII ==========
Нед
Нед вернулся в Винтерфелл даже без тела сестры, и от этого было горько.
— Ты ничего больше не мог бы сделать, милорд, — уверял его добрый голос Кейтилин, и мягкая рука поглаживала его. Её глаза покраснели от слёз, вызванных, вне сомнения, скорбью по королеве, с которой она сблизилась, и детях, умерших такими маленькими. — Ты не мог предвидеть этого.
И всё же, где-то в глубине души, Нед знал, что мог бы. Он мог бы назначить своих людей, сильных и верных ему, охранять двери Лианны от всякого входящего, и особенно от Джейме Ланнистера. Он всегда чувствовал, что не может доверять ему так, как доверял король. Он был Ланнистером, а людей с более мерзкой натурой не найти ни в каком другом Доме.
Может, если бы он хотя бы попытался, ему перестали бы видеться эти сны. В них его сестра была мёртвой, была живой, рыдающей, улыбающейся, ковыляющим ребёнком и испуганной женщиной. Некоторыми ночами он видел её детей, с позолоченными коронами на головках, и кровь бежала из-под них по лицу. Элия, так она назвала последнего ребёнка — дорнийское имя для валирийской принцессы — её глаза сияли ярко-фиалковым, а на щеке было словно красное вино…
Он не мог списать это на глупость Рейгара, хотя должен был. Он потерял жену и детей ещё раз, и снова одним махом, и горе, подобно буре, бушевало в его мрачных глазах — глазах мертвеца, которому снятся кошмары и который умоляет о пробуждении. Но Нед не разбудит его, даже если бы мог. Часть вины за всё лежала и на нём, и, возможно, вечное страдание станет надлежащим наказанием.
Но его вовсе не успокаивало горе короля. Тело, это всё, что я хочу, как-то ночью молился он богам. Позвольте ей вернуться домой. Позвольте ей упокоиться рядом с братом. Не допустите, чтобы она умерла так далеко от него. Интересно, нашёл ли её уже Брандон там, на небесах. Или она так далеко, что он всё ещё её ищет. Он может искать вечность, чтобы вернуть сестру домой. Нед вот не смог.
Луны сменяли друг друга без всякой надежды. Джейме Ланнистер исчез, словно его унесло ветром, хотя король по-прежнему рассылал своих людей по всем уголкам Семи королевств и даже за море в Эссос. Цена за его голову всё росла и росла, пока не стало представляться, что даже в королевской казне не наберётся столько монет. Золото Утёса Кастерли также помогало в поимке своего лорда, ведь король по-прежнему был женат на Серсее Ланнистер.