Расхохотавшись, Вик подмигивает:
– Хорошего дня!
И, подхватив стакан, сматывается из кофейни прежде, чем Лена успевает хоть что-то еще спросить. Негодяй как есть.
Переборов желание сунуться в подсобку, Лена оставляет Костю в покое: выйдет – тогда и поговорят. Выбрасывает чей-то стаканчик, притаившийся у ножки стула, протирает столики, поправляет книги на стеллаже для буккроссинга. И все-таки, как бы ни пыталась отвлечься, возвращается мыслями к открывшейся тайне.
Значит, Костя тоже видит – и тоже с самого детства? Боялся хтоней или дорожил ими, как маленькой сказкой? Или, может, не боялся, но и не любил; потому и смотрел на Вика мрачно, и говорил сквозь зубы?
А вдруг он не видит, а просто чувствует что-то… что-то неприятное, нечеловеческое, ледяное – от которого аж волосы дыбом? И доверяет чувствам настолько, что готов показаться сумасшедшим, но все-таки сбежать, когда становится чересчур страшно.
Только бы он не сбежал никуда дальше подсобки: запасной выход, конечно, заперт и заставлен коробками, но если тихонько разобрать и поковырять в замке хитрой отмычкой…
Через пару минут Костя наконец возвращается в зал: ссутулившийся, рукава рубашки раскатаны, на плече – рюкзак. Он уходит? Вик так напугал, что отбил всякое желание стажироваться?
– Ты чего?
– Так ты же меня прогонишь, – он поводит плечом. – Невежливо общался с гостем, смотался в подсобку… Лучше уж я сам.
– Вот еще! – фыркает Лена. – Не буду я тебя прогонять. Общался ты с ним не как с гостем, а как с моим другом. И в подсобку ушел на перерыв – имеешь право.
Поколебавшись, Костя опускает рюкзак на пол.
– Тогда я надеваю фартук?
– И моешь руки, разумеется, – кивает Лена.
Глаза у него вспыхивают ярче, чем лампы в кофейне рано утром. Неужели настолько хочет стать бариста?
Во время разговора никто не прокрался в кофейню, подслушивать не будет. Поэтому, когда Костя возвращается в фартуке и склоняется над раковиной, Лена спрашивает:
– Значит, ты тоже видишь хтоней? Я имею в виду, их чудовищный облик.
Вздрогнув, он каменеет – правда, всего на мгновение. Тут же домывает руки и, развернувшись, пронзает взглядом:
– Я не хочу об этом говорить. Давай продолжим стажировку? – И, натянув улыбку, прибавляет: – Пожалуйста.
– Хорошо, – соглашается Лена. – Сейчас напомню, как рисовать сердечко, будешь дальше тренироваться. – И украдкой вздыхает.
Кажется, отношения с этой стороной жизни у него напряженные. Ужасно хочется помочь! Но как там Вик говорил, «я не жру без согласия»?.. Вот и она не будет лезть, пока не попросят.
Через пару часов стажировка закончится – и они расстанутся, возможно, навсегда. Но Костя знает ее имя, знает место работы, и вдобавок Лена оставит ему телефон. Захочет поговорить с тем, кто тоже видит немножко больше обычного, – придет.
Вот бы пришел!
Мое ты чучело
– Здравствуйте, агентство «Хтонь в пальто», слушаю.
– Здравствуйте. Говорят, ваши хтони могут рассказать сказку?..
– Все верно, могут. Подскажите, сколько лет ребенку, которому нужна сказка?
– …Тридцать. Сказка нужна не ребенку. Сказка нужна мне.
– О. Хорошо, я вас поняла. Назовите, пожалуйста, имя, адрес и день, в который вы хотите послушать сказку. Все организуем.
Эд прислоняется к дверям вагона с угрожающей надписью «Не прислоняться» и тяжело вздыхает.
Дурной сегодня день. Опять полночи не мог заснуть, хоть и выпил снотворное, так что с утра едва продрал глаза. За завтраком облился кофе – пришлось менять футболку. Уже на улице обнаружил, что забыл солнечные очки; не стал возвращаться и потом проклинал себя, щурясь всю дорогу. А как финальный аккорд – на работе завалили исключительно срочными заказами, будто без того не зашивался всю неделю; разгрести не успел, задержался и теперь жуть как опаздывал домой.
Потому что на сегодня Эд заказал хтонь. И ладно бы по серьезному вопросу – нет, с ужасно детской просьбой: «Расскажите мне сказку».
Впрочем, кто сказал, что взрослый человек не имеет права сказку послушать? Вспомнить, как раньше падал на кровать, заворачивался в одеяло с головой; когда мама входила в комнату и начинала искать: «Где же Эдичка, где мое сокровище?» – подпрыгивал с воем и оскаливался, чтобы она охнула, чтобы испугалась и, конечно, обрадовалась. А потом лежал, подложив ладонь под щеку, жмурился от ласковых прикосновений к волосам и тонул в новой или, наоборот, давно знакомой и любимой истории: строил поезд из ящиков и самовара, уезжал в деревню с котом, по просьбе короля привозил в замок дракона…