Хорошо, что все-таки согласился стать замом. Даже если провалится, если вернется на роль обычного работника – бесценный опыт никуда не денется. Когда бы еще его получил?
Гроб, гроб, кладбище; все такое
К ночи похолодало – хоть какое-то облегчение! – но окна в комнате все равно нараспашку. Обниматься, даже лежать рядом, сейчас не лучшая идея.
Но Лия утыкается лбом Вику в плечо и прикрывает глаза.
Обещанную сцену ревности она устроила на пороге – как только Вик выглянул из комнаты, прищурилась: «Ах так, значит, тебя там жрут? Ты для этого в замы сбежал? Мои когти под ребрами тебя уже не устраивают?» Полная глупость, даже в шутку такое предъявлять не хочется. Поэтому продолжать Лия не стала, махнула рукой и рассмеялась.
С чего ей ревновать? Она доверяет Вику как самой себе, зная: он сдержит обещание, сохранит секрет, а если и заденет словами, то исключительно по неосторожности. И то, что он флиртует со всеми подряд и всем раздает по кусочку своего сердца, вовсе не означает, что в этом сердце больше нет места для Лии.
Жениться и съезжаться они не спешат: две квартиры – это разнообразие. Можно выбирать, где валяться на диване после работы, на чьей батарее сушить промокшие под дождем джинсы, у кого оставаться на ночь. Тем более что на полгода отношений они вручили друг другу копии ключей – не хуже, чем обменяться кольцами, правда? И теперь необязательно подстраивать графики минута в минуту: берешь и приходишь, когда тебе удобно; конечно, если другой не против.
А еще две квартиры – это одиночество. Не губительное, наоборот: иногда сводит с ума даже молчаливое присутствие кого-то постороннего, пускай этот посторонний и самая прекрасная в мире хтонь. В эти перегруженные дни можно разойтись не то что по комнатам – по квартирам и друг от друга отдохнуть.
Бывает и наоборот: на плаву держит только знание, что в трех станциях метро живет Вик, а значит, если встать и выйти из дома… Но это же надо сначала встать и выйти!
В такие моменты до боли в стиснутых кулаках хочется, чтобы однажды «К тебе или ко мне?» превратилось в «К нам». И Вик был не в трех станциях метро – в трех шагах.
Может, однажды будет?..
В морозилке ждет мороженое, в холодильнике – две пачки сока. Они никуда не денутся, поэтому пока Лия выбирает лежать рядом с Виком.
И вспоминает – невольно, – как лежала после столкновения с сектантами.
Это был холодный октябрьский вечер. Вик отвез ее домой, проводил в комнату; зашторил окна, зажег свечи – ничего не поясняя. Лия, впрочем, и не спрашивала – опустилась на кровать, подтянула колени к груди и уставилась в блаженно пустой темный угол. Не хотелось ни цепляться за что-то взглядом, ни о чем-то думать. К счастью, не думалось; только пульсировала в висках равнодушная мысль: «Все закончилось. Все позади».
Она ведь и правда спровоцировала сектантов. Да, ради благой цели: отомстить за Лютого и Тори, заставить их понести наказание, но… Может, стоило выдохнуть, остудить голову и попробовать иначе – например, для начала заявить в полицию?
Теперь уже поздно: что случилось, то случилось. Что будет, то будет.
Проследив за взглядом, Вик пошутил: «Ты прямо как котик – тоже таращишься в никуда». Лия мотнула головой: пожалуйста, ничего не говори, не сейчас.
Он понял; лег рядом, обнял, и так они молчали, наверное, до полуночи. А потом Лии стало легче – и она, прошептав: «Спасибо», отключилась.
Сейчас молчать необязательно, просто и так слишком хорошо, чтобы говорить. А вот у Вика всегда найдется история-другая.
– Я тут любовался на отсутствие балконов – ну, на эти железки, торчащие из стен. Каждый раз, когда их вижу, вспоминаю, как учитель при мне вышел покурить.
Про учителя Лия знает: это хтонь, к которой Вик ходил в юности, чтобы научиться контактировать со своей хтонической частью. У полукровок все индивидуальнее, чем у чистокровных: кто-то остается человеком до конца жизни, лишь иногда случайно проявляясь по-хтонически; кто-то легко принимает вторую природу и становится полноценным чудовищем; а кто-то мучается, не в силах склониться ни к какой из сторон, как мучился Вик.
Хорошо, что все позади.
Но вот про курение и балконы Вик раньше не рассказывал!
– Это было на третьем, что ли, занятии… Мы сидели-сидели, я дико вымотался; ну учитель и объявил перекур. Спросил, не против ли я, если он правда покурит – на балконе, конечно; открыл дверь… Я сунулся посмотреть – а там нет балкона, только эти железки. А он преспокойно садится на одну из них, будто внизу – не три этажа, и поджигает сигарету. В общем, если я раньше думал, что он нормальный, просто со странностями, тут я понял, что он странный с некоторыми нормальностями.