Колючая проволока тревоги сжимается так, что Мария подпирает голову рукой, не в силах сидеть прямо. Так, пора заканчивать, а то она еще загнется от внутренней боли.
– Я смотрю и не понимаю: как Федька стал таким? – голос затухает до шепота. – Что случилось? Почему я этого не заметила? Или на самом деле мы не были настолько близки, чтобы я могла заметить?.. – Качнув головой, Мария пожимает плечами. – Главное: мне-то что делать? Мне же… мне понравились хтони, Вове тоже понравились; мы осуждаем Федьку, но и переживаем за него… Я не знаю: прощать или не прощать? Любить ли дальше?
Хтонь не должна обесценивать проблемы заказчика – но какая это невероятная глупость! Да как ей такое в голову пришло?
– Ты действительно готова выдрать из себя любовь к брату, если я, например, скажу, что тебе надо порвать с ним контакты?
– Ну… я не знаю. Наверное, нет, но…
Ладно, проще обойтись без разговоров.
Диана показывает блокнот с разноцветными линиями, пересекающими друг друга под тысячью разных углов.
– Скажи не задумываясь: это похоже на то, что ты чувствуешь?
– Даже слишком, – морщится Мария. Тут же, стряхнув неприязнь, всматривается с любопытством: – Как ты это сделала? Просто слушала и рисовала?
Диана пожимает плечами:
– Ну да. Подцепляю эмоции, сидящие в человеке, беру их на карандаш в прямом смысле – и рисую. – И, улыбнувшись, предлагает: – Хочешь тоже порисовать?
– Да нет, я… – тушуется Мария. Но Диана кладет перед ней блокнот и протягивает карандаши.
– Возьми, посмотри как следует и дорисуй, чтобы оно выглядело приятнее. Тебе полегчает.
– А, я слышала о такой практике… – ее голос полон скепсиса.
– Но делала ли ты ее с хтонью?
Это срабатывает: поколебавшись, Мария все-таки достает карандаш, долго рассматривает рисунок и наконец проводит первую дрожащую линию. Затем – вторую, уже прямее; третью – свивающуюся в спираль; четвертую – толстую и уверенную.
Тревога прячет колючки, превращается в угловатое, пока еще неудобное волнение, а затем и вовсе вытягивается, распрямляясь во внутренний стержень. Сколько силы в себе хранят чувства; и с какой охотой они становятся не врагом, а опорой, как только позволяешь им быть.
Диана не умеет читать мысли, но ясно слышит, как этот стержень звучит: «Я имею право переживать за брата после всего, что у нас было. Кто запретит мне переживать только потому, что он оказался плохим человеком? И кто посмеет решать, любить мне его дальше или не любить?» Прекрасно.
Мария, хмурясь, разглядывает получившийся рисунок.
– И правда полегчало. Но я все еще сомневаюсь…
– А ты посиди и подумай. – Вручив выдернутый листок, Диана прячет блокнот и карандаши. – Дай себе время, не оглядывайся на чужие слова. И… знаешь что? Любить – не значит одобрять каждый поступок. Помни об этом.
Двор окутывает приятным теплом – не жарко и не холодно, такой же ветерок, как был на кухне. Диана замедляет шаг – после арки поджидает душная улица – и думает. Как забавно переплетаются чужие жизни! Если память не подводит, в прошлый раз к Марии ездила Лия, а потом она же провоцировала сектантов, чтобы довести дело до суда.
Интересно, на сколько их в итоге посадили? В агентстве что-то обсуждали, но Диана нарочно не слушала: хотела больше никогда не вспоминать эту историю. И тут она взяла и настигла, еще и в виде взгляда с неожиданной стороны: не от хтоней, не от сектантов, а от женщины, для которой главный виновник случившегося – любимый и заботливый старший брат.
Не то чтобы история действительно задела: без умений вживаться в чужую жизнь исключительно на время заказа долго в агентстве не продержишься; но придется расспросить или поискать новости. Сколько ж этому несчастному Федьке сидеть в колонии?..
Она не должна сочувствовать никому из сектантов – но кто ей запретит?
Если долго сидеть на берегу реки…
В теплый вечер людям по душе не занимать столики в кофейне, а гулять, отдыхая от жары и наслаждаясь поздно заходящим солнцем. Это, конечно, не мешает им заглядывать за лимонадом, холодным кофе или какао; но когда они забирают заказ и уходят, то можно расслабиться и полистать ленту новостей, а не ждать настороженно: вдруг что-то еще возьмут или стаканчики не выкинут?
Поэтому хорошо, что люди гуляют. Отличная погода, почему бы не погулять?