Вот вспышка злости – и только тянешься ее сгладить, как человек трясет головой: «Стоп-стоп, все мы люди, все мы устаем, подумаешь, задумались и толкнули!» И злость сменяется досадой – на себя в первую очередь: нервы бы в порядок привести, чтобы не огрызаться по пустякам.
А вот…
Филипп на мгновение сбивается, становясь машинистом. Глубоко вдыхает, снова превращается в дракона и нащупывает того, от кого ярко и остро пахнет желанием умереть.
Здесь так просто не справишься, надо подключать все ресурсы – даже те, к которым он как машинист доступа не имеет. Но он ведь не только машинист – он еще и хтонь.
Давайте-ка поиграем с линиями вероятностей, а?
Говорят, Харона назвали Хароном, потому что у него был свирепый и острый взгляд. Насчет свирепости Филипп бы поспорил – но не в последнюю очередь из-за остроты его и взяли в машинисты.
Нет, сначала, конечно, на курсы.
После университета Филипп честно искал работу по специальности – но, как оказалось, радиотехник без опыта работы был никому не нужен. Собеседование за собеседованием ничего не приносили: «Вы здорово себя показали, мы обязательно вам перезвоним», а потом вакансию молча закрывают, и сиди и гадай, в чем ошибся.
После очередной поездки на другой конец города, которая наверняка опять обернется неудачей, Филипп увидел в метро рекламу: обучаем на машиниста, образование неважно, платим стипендию, приходите в любой момент. Обернулся к пятилетнему себе, подмигнул: «Как думаешь, попробовать?» И дома отправил отклик на вакансию.
Потом был медосмотр, «Для человека этого поколения у вас удивительно хорошее зрение!», сотня тестов на память, внимательность, концентрацию, сообразительность и стрессоустойчивость, договор на обучение – и семь месяцев бешеного вращения шестеренок в мозгу.
Прямо как в одном из тестов: если эта шестеренка крутится в эту сторону, то куда будет крутиться вон та? Правильный ответ: у сходящих с ума шестеренки крутятся во все стороны разом – а тут попробуй с ума не сойти!
Но Филипп справился: все вызубрил, сдал теорию, прошел через практику (как же повезло с наставником и инструктором!) и даже полюбил «аварийные игры», от которых выла половина группы. А как их не полюбить, когда за время обучения привык наслаждаться свистом пара в кипящей голове?
Хотелось ли отступить? Еще как! Особенно когда наставник в первый же день практики усмехнулся: «Ну что, попробуешь сам?» – и сердце прыгнуло в пятки. Филипп попробовал, правда, не в этот день и крепко сжав зубы, чтобы не стучали. Потом, растирая холодные руки, задумался: а точно хочет возить пассажиров? Готов взвалить на себя эту ответственность?
Но как же расстроится тот пятилетний мальчик, яростно заверявший, что будет подземным машинистом, – если взять и сдаться в шаге от мечты. Значит, никаких сомнений. И вообще, хтонь он или кто?
Через пять месяцев, сдав дополнительные экзамены, Филипп вышел на самостоятельную смену. С трудом успокоился перед медосмотром: не хватало, чтобы из-за волнения завернули; потом чуть не затянул срок осмотра состава. Чертыхнувшись, забрался в кабину, наткнулся на отражение в зеркале – растерянный веснушчатый парень, который, судя по глазам, готов все бросить и сбежать, ровно как в начале практики.
Улыбнулся: «Ну чего ты, не расклеивайся, все будет хорошо!» И почувствовал, как состав откликнулся волной тепла: о, ты новенький, не волнуйся, я помогу!
Сразу стало ясно – смена пройдет как надо.
Не все хтони могут подтягивать, перекрещивать, разрывать и связывать линии вероятности. Филипп раньше тоже не мог – но однажды, замерзнув на остановке, от безысходности ударился в философию и дошел до того, что жизнь похожа на длинное-длинное путешествие по железной дороге, и ты в этом путешествии и машинист, и диспетчер, потому что и состав ведешь, и стрелки на линии переключаешь – делаешь на развилках тот или иной выбор. И раз он с железной дорогой, пусть и подземной, на «ты», он мог бы запустить драконьи лапы в чужие жизни, подергать их стрелки, переплести так, как хочется, линии вероятностей их судеб?..
Странная была логика – но, замерзая, ты поверишь и не в такие чудеса и абсурдные взаимосвязи. Поэтому Филипп представил, как одним щелчком переключаемой стрелки приближает автобус, который, если верить картам, только-только выехал с конечной. Может быть, карты ошиблись, а?..
Автобус тут же вывернул из-за угла и распахнул двери. Попав в тепло, Филипп разомлел и совершенно забыл о странных мыслях. Вспомнил случайно через пару месяцев – когда разошелся дождь, а до дома было еще двадцать минут. Посмеиваясь, закрыл глаза, вообразил, как дергает рычаг… И понял, что по макушке ничего не стучит.