«Ангел мой Габриэль, я буду на выходных в твоем городе, – написала однажды Даня. – Если хочешь развиртуализироваться – welcome».
Габриэль размышляла всего пару секунд: прикидывала, успеют ли прийти заказанные на днях сережки с глазами. Пускай архангел Гавриил не выглядел как нечто излишне крылатое и многоглазое, но ей-то кто запретит?
Вечером в субботу они сидели в баре, пили фруктовое пиво, смеялись: «Ты выглядишь лучше, чем на видео!» – «А ты ровно такая же громкая!» Кажется, напридумывали идей на десять книг вперед, но ни одну не записали: на трезвую голову точно покажутся ерундой.
Потом вышли подышать.
«Я люблю не только смерть, – говорила Даня, широко жестикулируя, и кольца на ее пальцах блестели в свете фонарей. – Не только резать и заново сплетать тексты; как, знаешь, мертвой водой из сказок сращивают разрубленные тела. Я люблю приводить в этот мир новых авторов и новые книги; искать, полагаясь то ли на редакторское, то ли на хтоническое чутье. И шерсть встает дыбом, когда чувствуешь: вот он, потенциал; когда видишь, как искра разрастается в пламя. Теперь надо помочь искре стать костром – не абстрактным, а реальным, не лишь возможным, а уже воплотившимся. Помочь автору родиться; бережно, но без нелепого сюсюканья провести его в жизнь. Вот чем я занимаюсь на работе».
А Габриэль только завороженно слушала. Она ни про работу, ни про хобби не смогла бы так рассказать.
Незаметно, за разговором, они дошли до набережной. Переглянувшись, спустились по каменной лестнице, сели рядом – после полного солнца дня было ни капли не холодно. «Я хочу такое в текст, – подумала Габриэль. – Двое сидят на ступенях, ступени облизывает вода, в воде отражаются огни с другого берега, где-то за спиной шумит город, а здесь такая тишина, что чужое дыхание слышно как свое».
Записывать не стала, но не потому, что ерунда. Просто подумала: «Такое не забудется».
Воскресенье у Дани было занято, так что в следующий раз они увиделись на традиционном созвоне. Правда, не для поорать – обсудить обложку.
Можно было обойтись парой строк в сообщении, но текста в их общей жизни и так достаточно. Пускай хоть где-то будут живые, звучащие слова.
«С книгой отлично, – печатает Габриэль. – Заканчиваю разгребать правки, всего тридцать страниц осталось. Скоро приду спорить: глобально ты права, но мелочи мои не трогай».
Она уходит на кухню – сделать чаю и дать глазам отдохнуть. И вспоминает: кажется, в том посте был банальный вопрос про любимую песню.
Даня – тогда еще Даниила – скинула именно эту, про ангела Габриэля.
Бывают же совпадения: в музыкальных вкусах, в странных именах, в нужности друг другу. Красиво, гладко сложилось, прекрасная изнанка у вышивки их жизни. Нечего добавить, нечего убрать – всё в самый раз.
Оглянуться – и идти дальше
«А ведь я справляюсь», – думает Вик. И ловит кончиком языка робкие дождевые капли.
Они с Леной договорились встретиться у метро, и когда Вик подходил к своей станции, припекало солнце, магнитофон уличного продавца хрипел смутно знакомые песни, и только рвущиеся из рук рекламщицы воздушные шарики намекали на перемену погоды. А здесь все попрятались под зонтиками и дождевиками, и затянувшие небо тучи явно не собираются отступать.
Хорошо, что не поверил прогнозу и прихватил пальто. Чтобы середина сентября, полная отголосков тьмы и потустороннего холода, – и вдруг выдалась теплой?..
Два года назад, в такое же переломное, поворотное время, к ним пришел совершенно солнечный Лютый. Зубастый по самые уши, он собирался пугать и раздумывал, не обучиться ли пожиранию; но в итоге стал специалистом по чаепитиям и, кажется, ни разу об этом не пожалел. Разве что после происшествия с сектантами…
Нет, он даже тогда сказал: «Никто не виноват, что эти придурки уцепились за чай. Я буду и дальше ездить к тем, кому чай действительно нужен».
А Вик, как положено нечисти, явился в агентство в Самайн. Заодно вручил себе лучший подарок на день рождения: встал на трудную, извилистую, но ужасно интересную дорогу к своей сути.
Дорога эта в конце концов привела на место заместителя генерального директора. Кто бы мог подумать, а?
Спустя три месяца Вик, вначале сгрызавший ногти под корень, со всем справляется: и собеседования проводит исключительно сам, и канцелярию с чаем, печеньками и водой заказывает вовремя, и совершенно спокойно остается за главного.
А еще, конечно, пьет кофе, который варит Гор. Это одна из важнейших обязанностей, раньше лежавшая на Валерии; Вика потому и выбрали замом: за любовь к кофе. Любил бы чай – остался бы сидеть на своей точке.