получалось, конечно, коряво, но – я передвигался на своих двоих
а благодаря тому, что в течение лишних полутора недель я был вынужден лежать, прооперированная поверхность лучше срослась и с меня уже вовсю снимали швы – с ноги и с живота
за мной ухаживала нанятая мамой сиделка – отпуск мамин кончился, а сам я пока еще был не слишком самостоятельным
Мария Ивановна, тетя Маша, появилась, когда меня перевели в Первой Градской из реанимации в обычную палату
простились мы несколько недель спустя, когда я уже сам мог передвигаться по коридору
дома, в Молдавии, она была когда-то операционной сестрой, но тут, понятно, ей не удалось бы найти такую работу, вот она и стала сиделкой
несколько раз в год она уезжала домой и помогала там мужу с обширным домашним хозяйством
тетя Маша была очень общительной, мы много разговаривали
когда я рубился в «Цивилизацию» и мой последний город осаждали соседи, с которыми я одновременно начал войну, и громили меня ход за ходом, она переживала и бурно выражала свое сочувствие
Фото ноября 2006-го.
Собрал из конструктора, поставил на тумбочку.
мне регулярно делали УЗИ вен и ЭКГ, постепенно приходя к мысли, что пора мне уже и послеоперационной химиотерапии откушать
что и произошло в середине декабря
был тут, правда, один не слишком приятный момент
понятно, что перепутать такие вещи я не мог, но я отчетливо помнил, что до операции речь шла только об одной химии
у меня так и отпечаталось в мозгу: это будет последний рывок, после него – домой
а тут приходят и во время очередного обхода как бы между делом говорят: будет проведено три курса послеоперационной химиотерапии
три!
я пытался выяснить, как так, зачем меня обманывали, почему нельзя было сказать все сразу – или не называть количество
но они только отмахивались, мол, ты забыл просто, мы так с самого начала и говорили
то ли из-за произошедших со мной передряг, то ли из-за анализа результатов первых трех курсов химии и того, как она повлияла на вырезанную из меня опухоль, курс мне изменили не только количественно, но и качественно
выглядело это так: с утра (ну или когда доктор успевал) мне приносили батарею склянок емкостью от 200 до 400 мл и выставляли на столе напротив кровати
если не изменяет память, банок было около десятка
их друг за другом вливали в меня – через тот самый яремный катетер, что поставили в местной реанимации
никаких особенно неприятных ощущений я не испытывал, только каждые минут 20 хотелось в туалет
я вставал, брал стойку с банкой в руку и ковылял в туалет
потом обратно, так же и обедал, и ужинал, часов за восемь все банки успевали пройти через меня
наутро то же самое – и так пять дней
в какой-то момент меня перевели в палату на четырех человек
было, в общем, веселее, если не считать того, что рядом со мной лежал водитель из Фрязино, который совершенно не заботился вопросами гигиены, а помыться в душе боялся – говорил, что может сломать ногу
наконец я не выдержал и на последние несколько дней – дело шло к выписке – переехал в однушку, которую предоставляли только за деньги
в бесснежную пасмурную субботу, когда меня должны были выписывать, за мной приехал друг Вадик
пришел доктор, чтобы удалить катетер
я сделал глубокий вдох, выдохнул – катетер извлекли, дырку заклеили, и все
полтора с лишним месяца спустя я был готов ехать домой
мы вышли на улицу, я бросил сумку в багажник и отошел к киоску купить сока и фруктов
обратно до машины я шел медленно, не спеша, стараясь прочувствовать каждое мгновение
я иду по улице
я сам иду по улице
почти не холодно
сейчас я поеду домой
я увижу моего сына
я еду домой
я вернулся домой, вернулся в нормальную жизнь
вернулся в офис, хотя и не мог пока заниматься чем-то продолжительным – впереди были еще два курса химии
на Новый год к нам приезжали моя бабушка и младший двоюродный брат, мы большим семейством праздновали
у бабушки на коленях посидел правнук, а следовательно, ей простились все грехи, если верить народной мудрости
я все еще был лысым, но бабушка – человек деликатный, она не стала ничего спрашивать
мало ли, может, ее средний внук решил соригинальничать и сбрил волосы на зиму
после новогодних каникул, которых почти не помню, я вернулся в институт Герцена