когда я очнулся, передо мной был лечащий врач с нанашатыренной ваткой
я мог говорить только по слогам, на большее не хватало воздуха
в изголовье повесили баллон с воздухом, на лицо надели маску, появились реаниматологи
меня довольно быстро положили на каталку и повезли
в реанимации первым делом должны были установить подключичный катетер
врач никак не мог попасть в артерию
исколол мне всю грудь, я орал как резаный, а он просил потерпеть
наконец я предложил ему отдохнуть, с чем он и согласился
посовещавшись с коллегами, тот же доктор поставил мне катетер в яремную вену и мне стали вливать, в числе прочего, разжижающий кровь гепарин…
в реанимации была жуткая тоска
я почти не мог двигаться, почти ничего не видел четко, поскольку был без очков, и даже поднимать-опускать спинку кровати сам не мог, приходилось подзывать кого-то – потом, правда, навострился и наощупь давил заветную кнопку, ездил время от времени вверх-вниз
в палату никого не пускали, рядом лежали послеоперационные больные и приходили в себя
по утрам сестры делали влажную уборку палаты и влажной же тряпкой (другой, конечно) протирали и больных
ощущение мерзейшее, но хоть какая-то гигиена
посетителей туда не пускали, мама смогла прорваться всего один раз
самое же обидно заключалось в том, что на следующий день, 16-го ноября, была первая годовщина рождения сына, и я хотел поздравить жену, придумал ей такую красивую речь – и вместо этого попал в реанимацию
я пропал из эфира, поскольку сотовые мои были выключены, я не дописал статью для «Акции», валялся, как бревно, и перспективы мои были самые туманные
прошло несколько дней, мама сказала, что меня повезут на «чистку вен» в Первую Градскую больницу
машина пришла назавтра ближе к ночи, меня одели с небольшой моей помощью, перенесли на каталку и повезли вниз
при погрузке я успел глотнуть чуть морозного ноябрьского воздуха (почти три недели не был на улице)
в наполовину заклеенном окне скорой я вижу Трешку, ипподром, эстакады, я не просто гуляю, я катаюсь по Москве! по пустой (поздний вечер)! с ветерком!
мужики! – насколько громко могу, сиплю я санитарам – а музыки нет? – нет, говорят
да и чего там, и без музыки здорово, ведь Москва!
я каждый поворот по дороге к Ленинскому помнил, и съезд, и два кольца, и разворот
я словно сам был за рулем, так что еще на подъезде к больнице сказал маме: ну, вот и приехали
в Первую Градскую я прибыл, кажется, ближе к одиннадцати
когда уже в палате меня поместили на койку, я чуть привстал, чтобы осмотреться
коек напротив было 7
стало быть, 14-местная палата…
спустя несколько минут пришел какой-то врач, уселся на мою кровать и начал задавать вопросы, что да как
потом я узнал, что все это время мама устраивала небольшую революцию, целью которой было помещение меня в местную реанимацию
революция состоялась, меня перевезли снова
реанимация Первой Градской находилась на предыдущем эволюционном этапе по сравнению с институтом Герцена, оборудование было древним
но действенным
мне никогда не случалось пробовать наркотики
но таких глюков, как были у меня от кислорода, поступавшего через маску, я не видел никогда раньше
специалисты утверждают, что такое маловероятно, но я отчетливо помню, как смотрел часами напролет, находясь в полузабытьи, этакие рисованные мультфильмы, когда одна картинка переходит, трансформируясь, в другую, та в третью – и так бесконечно
иногда случались тематические подборки, скажем, подводный мир или полеты, иногда просто узоры, сюжетов и рисунков было очень много
положить-то меня положили, а чистку вен, лизис, делать не могли – необходимого лекарства, стрептокиназы (или строкиназы) не было в России
о чем, собственно, и сказали маме, согласившись положить меня в реанимацию: мол, положить-то мы положим, но лекарство все равно вам искать
его искали в Киеве, Минске, Берлине, где-то еще
мама и жена обзванивали всех знакомых, кто мог быть за границей или у кого там были родственники или друзья
друг кумовьев уже собирался лететь в Киев за лекарством, когда нужное количество пузырьков нашли в Одессе
(после я узнал, что, пока нужные бумаги не были наконец оформлены в наших разрешительных органах и лицензия на лекарство не продлена, умельцы возили его, скажем, из Минска, и коробочку, купленную за 20 долларов, продавали по 200, – неплохая маржа, правда?