Кеннет принялся расхаживать по комнате, потом с напускным вызовом произнес:
— Ну, я полагаю, все, что здесь сегодня произошло, должно было вас довольно сильно напугать.
— Да нет, не очень. — Ширли села на двуспальную кровать из тяжелых дубовых досок.
Кеннет быстро подошел к ней.
— А меня — да.
Ширли сказала:
— У меня есть мысль, — и чуть подалась вперед.
Кеннет отвернулся и вновь заходил по комнате.
Как бы самому себе он вымолвил:
— Да и у меня парочка имеется.
Ширли сказала:
— Подойдите и сядьте сюда. — Она похлопала по кровати. — Присядьте же.
Заиграл оркестр, но никто из них этого не заметил. Кеннет присел с ней рядом. Она сказала:
— У меня есть предложение.
Кеннет ответил:
— Вот как?
Ширли придвинулась к нему чуть ближе:
— Почему бы вам не остаться сегодня здесь? Меня что-то не прельщает проводить ночь в одиночестве, а так мы составим друг другу компанию.
Едва Ширли это произнесла, Кеннет повернулся и склонился к ней. Какой-то миг казалось, что они сейчас поцелуются.
Я внимательно смотрел.
Кеннет отвернулся:
— Да, это… довольно неплохой план, мисс, но… — Он встал и снова стал мерить шагами комнату. — Я… мы с вами еще не очень хорошо знакомы…
Он направился к двери. Ширли, казалось, что-то произнесла, но тихо и неразборчиво, после чего принялась отворачивать на постели простыни и взбивать подушки. Она снова отражалась, на сей раз — в большом зеркале напротив кровати. Она не заметила, как Кеннет дошел до двери. Он оглянулся, бросил на нее последний взгляд и тихонько выскользнул в коридор.
По-прежнему оправляя постель, Ширли произнесла:
— А я замечательно устроюсь… — Она обернулась и замолчала, увидев, что Кеннет уже ушел. — В кресле.
Я нажал кнопку обратной перемотки.
На какой-то миг Ширли замерла: рот ее был приоткрыт, все тело сотрясалось. Затем она повернулась, разгладила постель, Кеннет спиной вошел в комнату, Ширли, казалось, что-то произнесла, села на кровать, Кеннет, казалось, что-то произнес, присел к ней, они, судя по всему, поговорили, он встал и зашагал спиной, быстро отошел от нее, она встала, Кеннет шагал и разговаривал, она поправила волосы, он от нее отвернулся, она спряталась у него за головой, начала снимать ночную сорочку, лицо Кеннета то и дело кривилось, он дергал зеркало вверх и вниз, Ширли снова надела бюстгальтер, вынырнула из-за его головы, начала натягивать через голову комбинацию, что-то сказала, Кеннет торопливо поднял зеркало, что-то сказал, бросил в зеркало взгляд, и Ширли принялась снова протискиваться в комбинацию.
Я нажал на кнопку „пауза“.
В зеркале отражались лицо Кеннета и спина Ширли. Кеннет и Ширли вздрагивали. Я снова нажал на „паузу“. Они чуть сдвинулись. Я нажимал на кнопку снова и снова. Они дергано задвигались. Ширли шевельнула руками. Еще раз. И еще. Она извивалась. Она снимала комбинацию. Стягивала ее через голову. Кеннет смотрел на нее. Он знал, что подглядывать за нею нельзя. Комбинация почти сползла с головы. Руки Ширли были задраны над головой.
Моя рука, лежавшая между ног, дрогнула.
Кеннет что-то произнес — беззвучно и медленно. Два слова, но казалось, они длятся долго. Затем она продолжила стягивать комбинацию через голову. Вот закончила — в несколько дерганых приемов. Завела руки себе за спину. Пальцы нащупывали застежку бюстгальтера.
Рука моя задвигалась, лениво поглаживая грубую ткань джинсов.
Ширли обернулась. Начала делать шаг. Исчезла за головой Кеннета.
Кеннет начал что-то произносить.
В дверь постучали.
— Вот черт!
Я вскочил с кресла. Выключил видеомагнитофон. Экран из черно-белого сделался цветным, вернулся звук: мужской голос, очень низкий и громкий. На экране возник мужчина — он обнимал ребенка. Какая-то документалка. Я убавил в телевизоре звук и проверил, застегнуты ли у меня штаны. Оглядел всю квартиру. В ней было совсем не прибрано. Я решил, что с этим уже ничего не поделаешь, и пошел к двери. Кто там может быть — в четверть десятого вечера, в четверг?
Я приоткрыл дверь на несколько дюймов. Там стояла женщина.
У нее были проницательные и очень умные глаза, в которые я бы, конечно, смотрел не отрываясь, если б не прятал от нее взгляд намеренно, предпочитая рассматривать бледное лицо, слегка обсыпанное веснушками, и густые волосы с медным отливом. Она мне улыбнулась — но не заискивающе, а только чтобы сверкнуть отличными зубами и заставить меня улыбнуться в ответ, как бы трудно это ни было. Мне удалось воспроизвести нечто отдаленно напоминающее зловещую полуухмылку. Странно и захватывающе — обнаружить у себя на пороге незнакомку. Если б только это удовольствие не портилось неудачным моментом и меня настойчиво не грызло ощущение, что где то я уже видел эту женщину. Что мне полагается узнать ее и даже вспомнить имя. В левой руке она держала сложенный пополам лист бумаги, правой шарила по бедру, точно пыталась нащупать карман, куда этот листок спрятать.