Не могу еще сказать, как устроюсь. С квартирами здесь очень туго. Сейчас я помещаюсь в небольшой избушке вместе с хозяйкой. Хозяйка одинокая вдова, остячка. Конечно, тихо и сравнительно спокойно: детского шума нет. Но очень плохо все же не иметь своего отдельного уголка. Так нужно бывает уединиться. Не знаю, как и с хозяйственными всякими делами устроюсь. Сейчас временно приехала из Туруханска одна монахиня, она и стряпает пока, но она не останется совсем, да и молода она сравнительно. Уж лучше как–нибудь сам буду все делать. А хозяйка моя часто будет отлучаться на несколько дней на рыбную ловлю. Зимой же она совсем уйдет месяца на 3 на охоту.
За квартиру с дровами с меня хотят получать чуть ли не 10 р[ублей] в месяц. Я уже подумываю, не устроиться ли мне так, как устраиваются здесь др[утие] ссыльные, т[ак] называемые] «кулаки», они устраивают себе землянки. Думаю нанять их устроить и мне землянку попросторнее, чтобы разделить на две половины. Тогда уж совсем спокойно будет.
Как Вы здравствуете, что нового в Коврове? Пишу Вам уже третье письмо. Приветствую Дуню, Над[ю] Бедину и ее маму. Всех благословляю, о всех молюсь. Господь да хранит Вас.
Богомолец Ваш епископ Афанасий. День ап[остола] Иуды, брата Господня
День свят[ителя] Тихона Задон[ского]
Милость Божия буди с Вами, родные мои Александра Ивановна, Евдокия Симеоновна, матушка Лариса!
Вчера получил два гостинчика Ваши, посылку и перевод. Спаси Вас Господи за Вашу любовь, за память, за усердие! Не лично к себе отношу я все это, ибо слишком мало сделал я для Коврова и ковровской паствы. Я вижу здесь усердие и любовь к служителю Церкви Святой как к таковому, независимо от его личных качеств и достоинств, служителю, хотя и грешному и мало послужившему кому должен был служить, но по милости Божией остающемуся православным. С такими мыслями я с любовию и благодарностью принимаю и Ваши теплые, сердечные письма, и Ваши дорогие гостинцы, — дорогие, ибо насыщены любовию. И я не знаю, чем и как благодарить мне Вас и других добрых людей. Знаю, что не только помощь, но и самая лучшая благодарность для христианина — молитва. Молюсь, всегда молюсь и благословляю и паству ковровскую, и Вас в частности. Но вместе с тем хорошо сознаю, как слаба, как недостаточна моя молитва. И опять утешаюсь тем, что Господь, призвавший меня на великое служение Его Святой Церкви, взирает на мою грешную молитву не как на лично мою, а как на молитву служителя Церкви Его, служителя по преимуществу долженствующего возносить молитву о пастве и молитву паствы своей, получившего для этого сугубую благодать. Когда усердствуют к человеку как таковому, конечно, и тогда Господь приемлет молитву его об усердствующих и милостями Своими их посещает, — но, если так можно выразиться, удельный вес этой молитвы соответствует только личным достоинствам молящегося (а много ли их у нас грешных!), сложенным с усердием усердствовавших (а иногда еще нужно прибавить, минус личная заинтересованность). Когда же усердствуют к служителю Церкви, удельный вес его молитвы увеличивается в много раз и соответствует теперь усердию усердствующих без всякого минуса, помноженному не только на личные качества молящегося, но и на благодатную силу молитвенного служения, в которое он призван Церковью.
В таком уповании молюсь о Вас, о соборе нашем и о всей моей пастве, особенно в праздники наши, ковровские.
16 авг[уста] буду вспоминать прихожан Феодоровского храма[73], — не важно, что уже нет его, Царица Небесная да не престанет осенять Своим покровом его бывших прихожан и богомольцев.
Спаси Вас Господи особенно за священные изображения. Может быть, вскоре устрою себе отдельную комнатку, тогда украшу ее ими. А пока изображения Воскресения Хр [истова] поставляю в воскресные дни, а другие изображения в соответствующие праздники.
Наденьке Бединой, ее маме, Ольге Антоновне, мат[ушке] Маргарите, о. Евгению и всем привет и благословение.
Да хранит Вас всех Господь.
Спасайтесь.
Богомолец Ваш епископ Афанасий
16/29–IХ-30
Милость Божия буди с Вами, родная моя Александра Ивановна!
73
Церковь Феодоровской иконы Божией матери г. Коврова (1875— 1900). Церковь была закрыта 27 августа 1924 г. первой среди ковровских храмов. Весной 2000 г. передана Русской Православной Церкви. Восстановлена.