<…>
В посылке была записочка помолиться о болящем. Ее мне не отдали, содержание ее узнал стороной, но не знаю имени болящего. Исполняю просьбу и молюсь о болящем: «Егоже имя Ъл Сам, Господи, веси»… Но все же при случае сообщите мне. Вчера имел освобождение, но весь день спал. Отказываюсь от работы дневальным. Не знаю, будет ли лучше. На дневальстве есть много преимуществ, в особенности с большим удобством готовить обед. Но я измотался совсем, нет покоя ни днем ни ночью, и главное то, что я не могу делать кое–как, втирать очки. А мои товарищи иначе смотрят на вещи, и, напр[имер], в местах общего пользования при четырех дневальных мне приходится через три дня в четвертый одному вывозить всю грязь, которая после того опять в течение трех дней копилась до моего дежурства. А те трое только подсмеиваются: дураков–де работа любит. Были у меня прошлой весной и осенью помощники добросовестные, с ними легко было работать. Ну, что Бог даст. Помолитесь, чтобы хуже не было. Может быть, отправят на инвалидский л/п. Только здесь все знакомые, и когда нужно всегда сумею достать и хлеба, и картофеля, и еще чего. А там придется на одном пайке сидеть. Ну, да как Господь дает. Буди воля Его. А свет не без Добрых людей.
№ 29
Диакону Иосифу Потапову
3 марта 1941 г. Белбалтлаг
18–II/3–III 41
Милый и дорогой мой о. Иосиф!
Милость Божия буди с Вами и Вашими близкими. С Великим постом приветствую Вас. Помоги Господь добре совершить его и Пасхи спасительной дождаться. Сейчас 7–й час, — Вы, вероятно, услаждаетесь Вел[иким] каноном. А я грущу, — в рассеянии и эти дни проходят. Вчера и вечерню не сумел справить, только на ходу пропел: «Не отврати лица Твоего[194]». Но прощение у всех вас просил. И утрени сегодня не было. Устаю очень, отдыха нет нормального. Прошусь освободить от дневальства, — «такого» (без похвальбы передаю) не освобождают. Вспоминаю крыловского скворца, пойманного птицеловом. Один из всей стаи хотел разжалобить ловца своим пеньем, и, как раз вопреки его предположениям, один остался в клетке. Не надо было работать так, чтобы считали образцовым. Но я не умею иначе, не умею заряжать «туфту», — Вы знаете это выражение.
Очень беспокоюсь, давно не имея писем от Вас. Последнее Ваше письмо получил 21 янв[аря] ст[арого] ст[иля]. Я много раз после этого писал Вам. О получении двух посылок сообщал. Масленицу и заговенье провел с утешением велиим. Пред получением посылки купил копченую треску — дороговато, почти 7 руб [лей] истратил, — но вкусно. Очень хорошо, что скор[омного] масла прислали маленькую баночку. Большую надо бы хранить до Пасхи, а тут как раз хватило и на заговенье, и даже на всякий случай немножко осталось на разговение. Господь да воздаст благодеющим. Пишите, мой милый, пожалуйста, почаще. Господь да сохранит Вас и всех Ваших близких. На всех призываю Божие благословение. Спасайтесь о Господе.
С любовию богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий].
Хотелось очень вчера написать Вам, — никак не смог.
Посылаю Вам копию еще одного заявления. Может быть, первое и это Вы покажете какому–нибудь юристу и попросите помочь. Напишите об этом и Анюте.
№ 30
Диакону Иосифу Потапову
5 марта 1941 г. Белбалтлаг
20-II/5–III 40
Среда 1-й сед[мицы] В[еликого] п[оста]
В понедельник днем написал Вам письмо, а вечером получил Ваше от 19/II. Спасибо, мой дорогой, очень рад был весточке Вашей после месячного перерыва. По–видимому, Вы не получили моего заказного письма с копией заявления Прокурору СССР, но получили после него посланное. Жаль, если заказное совсем не дойдет до Вас. Одновременно послал заказное же тоже с копией заявления и Анюте. Узнайте, получила ли она? О том, что Вы виделись с о. Германом, я знал от Вас, а о смерти Ашны Матвеевны нет. Впервые также слышу, что нет вестей о Сереже[195]. Я не знал, что он не с Вами. Когда он оставил Вас? 4–го и 12–го я как–то особенно вспоминал 25[~й] год. Когда–то Господь приведет нас вместе пропеть молебен Максимовской. Не пойму, откуда и почему вернулось одно письмо, касавшееся Петра Алексеевича] и Сарры… Дедушке Тихону[196] чрез Е. Е.[197] сердечный привет. Радуюсь его благополучию. Не найдет ли он возможным переписать для меня его переводы на слав [янский] язык канонов Романа Сладкопевца, его монашеский акафист и вообще всех его церковно–песнотворческих трудов. Очень беспокоюсь о бабушке. Ее молчание заставляет предполагать неблагополучие. Сохрани ее Господь и помоги все перенести. Знаю, знаю, что Вы готовы всем послужить мне, но знаю также, как и Вам самому все трудно достается. И здесь все дорого. <…> И хлеба много съедаю. Теперь дневальным дают 700 гр[аммов], — но не хватает. Больше половины съедаю утром. Очень много ем… Стыдно даже. Вот сейчас первая неделя В[еликого] п[оста]. Но и то сколько сухарей съедаю с чаем. Еще, слава Богу, удается прикупать хлеб, иногда буханку, чтобы приготовить сухарей. Простите меня Христа ради.
196
Имеется в виду Преосвященный Тихон (Тихомиров Александр Львович; 1882–1955), епископ Кирилловский, викарий Новгородской епархии. В 1927 г. арестован и заключен в лагерь. После освобождения скрывался у сестер и матери в г. Загорске (ныне Сергиев Посад), затем уехал в Ярославль к своим духовным чадам, где жил в нищете и безвестности. Составил ряд акафистов, был переводчиком с древних языков.
197
Имеется в виду Егор Егорович (Георгий Георгиевич) Седов (1883~ 1960), исповедник. Служил псаломщиком дер. Чурилово Юрьев–Польского уезда Владимирской губернии. С 1920 г. староста храма с. Лыкова. В 1932 г. осужден на один год за «невыполнение твердого задания». С 1933 г. пастух в дер. Козлово Ростовского района Ярославской области. В 1936 г. конюх в г. Тутаеве. Прислуживал псаломщиком в соборе г. Тутаева. В 1955 г. забрал из дома инвалидов свт. Афанасия (Сахарова). С 1950 г. староста Воскресенского собора г. Тутаева. В 1959 г. пострадал во время ремонта стены храма, тяжело заболел и вскоре скончался.