Относительно свидания — думаю, лучше отложить это дело. Такого свидания, как было у меня в Соловецких лагерях, — не дадут. А свидание на час, на два на вахте, какой смысл? Тут не сообразишь, о чем поговорить, и главное и нужное непременно позабудешь. Нет, лучше подождем, тем более что мы все надеемся на скорый переход в инвалидный дом, который, говорят, строится в нескольких километрах от теперешнего места нашего пребывания. Если Бог даст, мы перейдем на новое место, — тогда я немедленно Вам сообщу и попрошу поскорее приехать. А пока «возверзим на Господа печаль свою»[277], и скажу опять словами апостола: «умоляю Вас, братие, подвизаться в молитвах за меня Богу, дабы мне в радости, если Богу угодно, прийти к вам и успокоиться с вами»[278].
Получил я Ваше письмецо, одновременно с посылкой отправлено, и вместе получил письмо от матушки Аврамии. Какое христианское отношение к болезням!.. Да укрепит ее Господь. Очень рад, что Вы утешили ее своим посещением. За Вашу любовь услышите и Вы от Господа в день оный: «болен бех, и посетисте Мене»[279]…
Я по милости Божией здоров, не унываю, не падаю духом. Грущу только, что проходит время без пользы. Так хотелось бы заниматься с книжечками, но… воля Божия.
Сердечно приветствую всех, всех. Почему–то нет весточки от Наташи и Оли и от Георг[ия] Георгиевича] и Дамаск[ина]. Я им писал.
Господь да хранит вас, мои дорогие. На всех призываю Божие благословение. Спасайтесь от Господе.
С любовию богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]
Не найдете ли возможным написать хозяевам того дома, где Вы останавливались на Потьме, попросить их на Ваши деньги покупать овощи, молочные и др[угие] продукты и изредка передавать их мне. Я думаю, это разрешат, и будет удобнее, чем пересылать почтой.
№ 57
Монахине Маргарите (Зуевой)
24–25 августа 1952 г. Дубравлаг, Мордовская АССР
11/24 августа 52 г.
Милость Божия буди с Вами, родная моя матушка!
Еще раз приветствую Вас и всех близких с праздником Успения Пресвятой Богородицы, с которым поздравлял и в предшествующем письме от 4/17 августа].
Вчера получил Ваше заказное письмо. Сердечное спасибо Вам. Все о болеющих сообщаете Вы. По–человечески рассуждая, грустно и скорбно это, и я всем сердцем соболезную и соскорблю болящим, молюсь об исцелении их. А еще больше подобает молиться о даровании нам всем терпения и преданности воле Господней. Татьяне Сергеевне я написал небольшое письмецо. А матушке Таисии, Тане Александровской, Елене, Анне и Елене передайте Вы от меня молитвенные благожелания и благословение.
О моем здоровье Вы не беспокойтесь. Благодарение Богу! Я чувствую себя вполне удовлетворительно. А если пишу Вам о лекарствах, то это не значит, что они мне сейчас нужны. Я люблю иметь у себя про запас, на всякий случай, но редко ими пользуюсь. Некоторые лекарства принимаю изредка в качестве предупредительной меры. Какое лекарство прислали Вы мне, выписанное на о. Петра? Там не было рецепта. Я думаю, что это против повышенного давления. Года полтора тому назад у меня было почти нормально, что–то около 175–180. Тогда я прошел курс лечения, — было у меня соответствующее лекарство. Иногда бывает гриппозное состояние, но я быстро его прекращаю имеющимися у меня и на этот случай лекарствами. А витамины, о которых я писал Вам в письме от 14/27 июля, — вообще полезны в нашем положении и возрасте. Вот память очень слабеет, — это плохо. Иной раз кончишь обедать, да и задумаешься: читал ли молитву перед обедом? И с сокрушением прочитаешь ее снова: «Благослови, Господи, уже съеденные яства»… Только об этом о. Иосифу не говорите… Я как–то с Мельничного написал ему, что однажды в пятницу вечером пропел сначала один догматик, а потом, вспомнив, это надо петь рядовой ради отдания гласа, — пропел другой. А он меня потом поддевал, писал: «у нас во Владимире по два догматика на одной вечерне не поют»…
Так хотелось бы хоть ненадолго повидаться со всеми, — поговорить о многом и… побалагурить. Простите Христа ради, — горбатого, видно, только Могила исправит… и до старости все празднословия не оставляю… Может быть, во искупление этого греха лишает меня ГЬсподь утешения беседовать с близкими не только усты ко устом, — но даже и более или менее свободно при посредстве пера и чернил. Пишу письмо, а нет уверенности, что оно дойдет. Поэтому и свои просьбы я часто повторяю по два, по три и более раза, пока не получу подтверждения, что моя просьба дошла по назначению.