— Вы идете в милицию? — спросила она. В ее голосе сквозило удивление. — Вас вызывали?
— Нет, но у меня есть кое-какие соображения, хочу ими поделиться… — Я бодро щелкнула ногтем по пухлой папке. — Думаю, после моих слов следствие пойдет совсем по другому пути…
— Вот как? — вежливо удивилась домработница. — Вон оно что!..
Она проводила меня долгим изучающим взглядом.
Выйдя из дома, я окунулась в яркий, пахнущий морозом день. Тускло светило низкое солнце, его косые лучи серебрили ветки деревьев, укутанные инеем. Розоватая дымка укрыла застывший в низине город.
Начальник отделения Васо Цвилидзе был занят. Когда ему доложили, что с ним хочет поговорить по известному делу не известная никому особа, он недовольно загудел из-за двери:
— Пусть с ней следователь разговаривает, панимаешь… Панимаешь, мне некогда, отчет надо писать…
Но никого из следственной бригады не было на месте. В конце концов я попала в руки своего старого знакомого, лейтенанта Сухоручко.
— А, это вы! — приветствовал он меня. — Вы еще здесь? Знаете, я бы посоветовал вам уехать… Всем симпатичным молодым девушкам я бы советовал уехать подальше отсюда. Если, конечно, им жизнь дорога…
— Несомненно, мне моя жизнь дорога, — ответила я. — Несомненно, я отсюда уеду как можно быстрее… Вот только выполню до конца свой гражданский долг.
— А у вас есть такой? — удивился лейтенант. А потом, округлив и без того круглые глаза, раскрыл папку: — Что это?
— Протоколы, аудиозаписи телефонных переговоров, мои соображения по поводу последних событий. Ознакомьтесь, пожалуйста. Если у вас будут вопросы, я постараюсь на них ответить.
На ознакомление с предоставленным материалом ушло не менее часа. За это время я успела выпить чашку плохого чая из мутного граненого стакана, пару раз взвизгнуть, оказавшись в непосредственной близости от мыши, которая облюбовала местечко у моих ног, слегка вздремнуть и вдоволь налюбоваться прекрасным видом из окна заднего двора, где ржавела пара-тройка разбитых до состояния металлолома машин. Попутно я отвечала на вопросы и даже пыталась задавать свои, на что мне было сообщено, что сведения, составляющие тайну следствия, не подлежат разглашению. По тону, каким было сделано заявление, мне стало ясно, что никакими особенными сведениями следствие не располагает. Так, мелочь, о которой еще не успели пронюхать местные репортеры…
— И что это вас в детективы потянуло? — иронически осведомился Сухоручко, держа в руках довольно пухлую папку.
— Профессия обязывает, — туманно заявила я, но не стала уточнять, в чем именно состоит моя профессия. Я справедливо полагала, что милиция должна недолюбливать частных сыщиков, которые отбирают у нее хлеб. И спешно добавила: — Кроме того, у меня есть основания полагать, что следующей жертвой могу быть я…
Сухоручко уставил на меня свои выпуклые глаза и удивленно пробормотал:
— С какой стати?
— А с такой! — И я начала рассказ о тех запутанных отношениях в семейном клане Чипановых, невольной свидетельницей и невольной причиной которых я стала. Пришлось также затронуть скользкую тему наркотиков и в двух словах дать понять лейтенанту, кто такой Тхан Мгомбо Свидлер и чем он опасен.
— Очень уж точно совпадают по времени разговор со Свидлером и убийство Маши… — задумчиво протянула я. — Вам не кажется?
Я ждала моральной поддержки и обсуждения ситуации. Но дальнейшее показало, как жестоко я ошиблась в своих ожиданиях.
— Ерунда все это! — со вздохом ответил Сухоручко. — К сожалению, красивая, но ерунда…
— Что «ерунда»?! — опешила я.
— Да все! — Он небрежным жестом отодвинул папку. — Вот это все… Про сына Чипанова мы и так все знаем, а все остальное… Бред! — заключил он.
— Как «бред»? — растерялась я. — Почему?
— Потому что личность преступника в общих чертах следствию уже известна… Составлен его психологический портрет, фоторобот… Над этим делом уже две недели работают специалисты по серийным убийствам. Ни один из подозреваемых вами людей не вписывается в картину. Вот, посмотрите… — Лейтенант протянул мне отпечатанный листок бумаги.
— Что это?
— Это так называемый розыскной профиль, то есть характеристики серийных сексуальных убийц, полученные психиатрами путем изучения уголовных дел.
Я прочитала содержимое листка.
Из него следовало, что среди «душителей» не выявлено, в каком возрасте совершается первое или последнее преступление. Среди них высок процент лиц без определенного места жительства. Образование у них чаще всего неполное среднее, они не работали и не служили в армии в связи с соматическими заболеваниями. Ранее находились на иждивении, проявляют склонность к частым конфликтам с окружающими. Возможен какой-либо психофизический дефект.