«Первый» в апреле осознает, что сведения, которыми он располагает, могут принести солидный капитал, и решает предложить свои услуги КГБ.
«Второй», повысив свою квалификацию на специальных курсах, готовится к выезду за рубеж, в Италию.
«Первый» в июне передает новую порцию «товара» и вновь получает щедрое вознаграждение. Дела начинают налаживаться.
«Второй» в июле официально покидает пределы СССР и вылетает в служебную командировку.
До пересечения тропинок их судеб остается чуть меньше недели…
…1 августа «Первого» вызвал начальник отдела и ознакомил с шифровкой из римской резидентуры о высокопоставленном чекисте-перебежчике. Поскольку перебежчик отвечал за работу внешней разведки по североамериканскому региону, встретить его начальник поручил «Первому» — на базе ВВС «Эндрюс».
Трудно даже себе представить, какие чувства испытывал «Первый» в этот миг. Только что он пребывал ещё на вершине блаженства. Жил предвкушением надвигающегося счастья: свадьба была назначена через десять дней. И тут…
Всю ночь «Первый» не спал. С ужасом он ждал минуты встречи и представлял уже, как пришелец ткнет в него пальцем и воскликнет: «Это предатель!» Или не воскликнет, но расскажет своим новым «хозяевам» о том, что внутри восточного отдела ЦРУ действует русский агент, а уж вычислить изменника не составит большого труда.
«Первый» отлично знал, что завербовал его сотрудник внешней контрразведки, коллега «Второго», а значит, «Второй» должен был об этом слышать.
Но… пронесло. «Первый» отделался только легким испугом.
…Наверное, нет особой нужды объяснять, кто скрывается под псевдонимами. Конечно же, «Первый» — это не кто иной, как Олдрич Эймс. «Второй» — Виталий Юрченко.
Такие сюжеты не выдумывают даже писатели. Их преподносит сама жизнь…
Судьбу Эймса, завербованного за пять месяцев до побега Юрченко, решила чистая случайность.
Если бы Юрченко перевели из внешней контрразведки в американский отдел хотя бы на две недели позже, он обязательно узнал бы о новом агенте по кличке «Колокол».
В свою очередь, попади Эймс на связь не к сотруднику внешней контрразведки Черкашину (кстати, получившему за эту вербовку орден Ленина), а к кому-то из разведчиков, подчиненных линейному американскому отделу, Юрченко тоже стало бы об этом известно. Но ВКР до поры до времени держала агента в секрете.
Две недели оттянули провал Эймса на долгие девять лет…
Когда Колокол понял, что Юрченко ничего не знает о нем, он успокоился. «Я был в полной безопасности, — скажет потом Эймс. — Если бы Юрченко знал обо мне, я был бы одним из первых, кого он разоблачил в Риме».
Предположение логичное. Вопреки рассказам Юрченко о «наркотике правды», ещё в Риме, в резидентуре ЦРУ, в подтверждение своей искренности полковник сообщил, что осенью 84-го некий американец связался с КГБ в Вене. Юрченко знал, что одно время этот агент работал в ЦРУ, но был неожиданно уволен перед поездкой в Москву.
Имя изменника установили мгновенно. Это был Эдвард Ли Ховард, бывший сотрудник ЦРУ, уволенный за употребление наркотиков. К счастью, Ховарду удалось ускользнуть от американской Фемиды. Будучи предупрежденным о провале, церэушник сбежал в СССР. И по сей день он живет в Москве. Говорят, сильно пьет.
Как видно, картина происходящего далека от официальной советской версии. Юрченко никто не похищал. Он пришел к американцам сам.
Почему? Есть как минимум две причины. О первой, амурной, мы уже сказали. Возлюбленная Юрченко находилась в Канаде, и полковник понимал, что встретиться с ней ему удастся не скоро. А встретиться очень хотелось; он был уверен: стоит лишь ему появиться в Канаде, женщина пойдет за ним хоть на край света.
Причина вторая более деликатная. Незадолго до итальянской командировки мать Юрченко умерла от рака. Здоровье пошатнулось и у него самого.
Один из авторов вспоминает, как встретил полковника летом 85-го. Выглядел тот словно иллюстрация к поговорке «краше в гроб кладут». Юрченко твердо уверился, что он тоже болен раком, жить осталось недолго. Тут уж не до церемоний. Если американцы и не вылечат, хоть последние дни он проживет как человек.
Ховард — не единственный, кого выдал ЦРУ Юрченко. Если верить Эймсу, полковник также разоблачил бывшего сотрудника Агентства национальной безопасности США Рональда Пелтона (кличка «Роберт»). В 1986 году Пелтон был арестован и приговорен к пожизненному заключению за шпионаж в пользу Москвы.
Рассказал Юрченко американцам и о загадочной судьбе перебежчика Николая Шадрина (Артамонова), сбежавшего в 59-м году из СССР в Швецию. В декабре 75-го Шадрин бесследно исчез из Вены, и его судьба оставалась неизвестной. Поиски предателя шли на самом высоком уровне. К Брежневу даже обращался президент США, но генсек заявил, что СССР не имеет к пропаже никакого отношения.
Леонид Ильич врал. Шадрин погиб от передозировки хлороформа, когда КГБ вывозил его в багажнике машины из Австрии в Чехословакию.
Такой удар, нанесенный по престижу Союза — уличение главы государства во лжи, — трудно недооценить.
Сообщил Юрченко о том, что зав. московским бюро «Вашингтон Пост» Душко Додер был агентом влияния КГБ и получал на Лубянке гонорары.
И о том, что и.о. резидента в Лондоне Олега Гордиевского, заподозренного в измене, держат в Москве под домашним арестом. Американцы мигом передали эту информацию англичанам. Дальнейшее известно. В том же «Году шпиона» британцы вывезли Гордиевского из Союза.
О таких мелочах, как специфика работы, установочные данные на разведчиков, бесценные мелочи из чекистского быта, мы и не говорим.
Эймс скрупулезно передавал своему куратору из КГБ все, что сообщал Юрченко. Никаких иллюзий у руководства разведки быть не могло. Провал, причем полнейший.
Но, оказалось, что не все так печально.
«Мы допустили просчет, — признается потом директор ЦРУ Роберт Гейтс, — не поняли психологического состояния Юрченко. Допросы велись на английском, ему было отказано в русских книгах и газетах. И самое худшее, к Юрченко относились как к пленнику, а не как к гостю. Держали взаперти на вилле, охранники сопровождали его повсюду, даже в туалет».
Недоверие к перебежчикам внутри ЦРУ — предмет отдельного исследования. Отметим лишь, что в Лэнгли изначально не верят никому из беглецов, считая их специально засланными провокаторами. Чего стоит одна история Юрия Носенко, сотрудника Второго управления КГБ (между прочим, сына министра судостроения), сбежавшего в 64-м из Швейцарии. Несколько лет подряд его держали в тюремной камере, проверяя на стойкость. Неплохая перспектива: на Родине тебя приговаривают к аресту, новые хозяева кидают за решетку.
Юрченко стал жертвой именно такого патологического недоверия. Не будем ввергаться в область психологии — когда и почему произошел надлом. Из-за дурного отношения янки? Потому что дама сердца, на встречу с которой его специально возили в Канаду, отказалась следовать за ним? Оттого, что рака у него не обнаружили?
Факт остается фактом: Юрченко решил вернуться в Союз. Он отлично помнил, как годом раньше корреспондент «Литературки» Олег Битов проделал аналогичный кульбит: сначала сбежал к англичанам, а потом обратно, домой. Битова не только не посадили, но даже сделали мини-героем. Он поведал всему миру о гангстерах из спецслужб.
Что было затем — вы уже знаете. Но судьба в очередной раз выкинула лихое коленце. За побег Юрченко Эймс наказан не был. Несколькими неделями раньше Эймса отослали в командировку, и никакой ответственности за это фиаско он нести не мог. Причем — ещё одно фатальное совпадение — командировали его в… Рим.
Эймса пронесло. Но почему все сошло с рук Юрченко? Ведь знали же в КГБ, что не было ни похищений, ни наркотиков.