Все это уже было! И в 96-м, когда террористы брали штурмом паром «Аврасия». И в 2001-м, когда захватывали Ту-154. Те же лозунги, те же методы. И те же лица, ведь налетом на стамбульский отель руководил наш старый знакомый Мохаммед Токджан, при таинственных обстоятельствах сбежавший из тюрьмы «Имралы».
Все точки над «i» были расставлены теперь окончательно. Так вот зачем, оказывается, туркам нужно было организовывать побег Токджану. Его ждали новые дела…
Террористы сдались через 12 часов. Токджан в очередной раз был арестован. Я абсолютно уверен, что не в последний.
До тех пор пока идеи пантюркизма витают в Турции, такие люди не останутся без работы. Да разве дело в одной только Турции?
«За рубежом появилось очень много охотников отщипнуть кусок от нашей страны. Вспомните территориальные претензии Японии, Эстонии. Да, в конце концов, взгляните на проблему Чечни — откуда туда идут деньги… Из исламских стран».
Эти слова первого замдиректора СВР генерала Трубникова я напечатал шесть лет назад — в 95-м. До хасавюртовского предательства оставался почти год.
Шесть лет назад… За это время Трубников успел сменить Примакова, потом уйти из разведки в МИД. Примаков — побыть премьером, лидером «Отечества».
Меняются люди, фигуры, министры и президенты, но в Чечне не меняется ничего. По-прежнему там льется кровь. По-прежнему террористы получают «гуманитарную помощь» из-за кордона.
А ведь в 96-м все это можно было остановить. Они уже готовы были сдаться, они готовы были сложить оружие и покориться силе — надо было лишь нанести последний, решающий удар. Не нанесли. Отпустили с миром.
Это все равно как весной 45-го дойти до границ и повернуть обратно…
Когда-нибудь об этой войне напишут всю правду. Кто оставил в Чечне оружие. Кто не пустил Дудаева к Ельцину, фактически силой вынудив «мятежного генерала» пойти против России. Кто в 95-м, когда антидудаевское ополчение вошло в Грозный, заставил сдать город обратно. Кто сдал его в августе 96-го…
Август 96-го — это одна из позорнейших страниц нашей истории. Современная Цусима.
Регулярная, хорошо вооруженная армия оказалась беззащитной перед ордами диких чеченцев. В Грозный бандиты вошли без единого выстрела…
Об этом эпизоде я читал немало, и в какой-то момент мне по-человечески стало обидно. Ведь те, кто гибнут на войне, не виноваты в том, что их предали. Оттого, что страной правят подлецы и воры, подвиги этих людей не становятся меньше. Подвиг есть подвиг.
Тогда-то — впервые — я и решил написать о другом. О подвиге сотрудников чеченского управления ФСБ, которые — единственные на весь город — не сдались. Которые погибали, но стояли до последнего…
Может быть, теперь я написал бы этот материал по-другому. Не обходил бы острых углов.
Но тогда мне казалось, что, рассказывая всю правду, я как-то снивелирую, преуменьшу подвиги павших. Сегодня я понимаю: никакая правда не в силах опошлить, принизить настоящий подвиг…
08.09.2000
ЧЕКИСТСКАЯ КРЕПОСТЬ
…Рано утром 6 августа по управлению зашлепали пули. Со сна могло показаться, что пошел дождь. Но когда загремели гранатометы, сон, как и иллюзии, улетучились моментально.
В считанные минуты все, кто находился в здании, собрались вместе. (Потом в документах этот утренний переполошенный сбор назовут серьезным словом — «совещание».)
— Товарищи офицеры, — сказал замначальника управления полковник Кардонов, — выхода у нас нет. Придется занимать оборону.
Три сотни чекистов выслушали его молча. Внешне все они были спокойны. И если бы не вмиг посерьезневшие лица, кто-то со стороны, глядя на этих людей, вряд ли смог догадаться, что каждый из них мысленно прощается в эти минуты со своими родными…
…О том, что бандиты могут напасть на Грозный, чеченское УФСБ не раз предупреждало Москву. Называлась даже конкретная дата — 6 августа. Увы, как и перед началом Великой Отечественной, информация чекистов пропускалась мимо ушей.
Между тем обстановка в городе становилась все напряженней. Сотрудники ФСБ старались не покидать управления без особой нужды. Каждый выход на оперативное мероприятие был сродни подвигу. Никто не знал: удастся ли вернуться живым.
Только за 96-й год в Грозном средь бела дня погибло восемь чекистов: шесть прапорщиков и два офицера — одного закололи шампурами на базаре, другого, майора Чебекова, расстреляли.
Бандиты расправлялись с сотрудниками ФСБ с особой жестокостью — чекистов они ненавидели так, как не ненавидели никого. Уже позже стало известно, что в руки боевикам попал список личного состава управления — похоже, предателем был кто-то из сотрудников (больше некому). После этого на квартиры чекистов, живущих в городе, начались нападения.
В июне 96-го среди ночи бандиты попытались ворваться в дом сотрудницы секретариата УФСБ Людмилы Ив-ской. Через дверь они расстреляли её брата, ранили мужа и мать. Ив-ская схватила автомат. Слава богу, он был поставлен на одиночные выстрелы — в беспамятстве она бы расстреляла все рожки за считанные минуты.
Когда БТР с чекистами по тревоге примчался на выручку, чеченцы уже скрылись. Они не осмелились принимать бой.
После этого случая сотрудники ФСБ предпочитали ночевать либо в управлении, либо в ведомственном общежитии…
Вспоминает сотрудник УФСБ подполковник С.:
«В управлении был офицер, отвечавший за боевую подготовку. Относились к нему многие настороженно. Во-первых, он не пил, что по военным меркам вызывает подозрение. Во-вторых, был „помешан“ на своей работе. Установил во дворе управления турник. Чуть ли не силком вывозил прапорщиков на стрельбы — заставлял выполнять нормы.
Но когда начался штурм, мы вспомнили этого старлея добрым словом. Большинство прапорщиков до Чечни толком не держали в руках оружия. Если бы не он…»
Кстати, этот офицер, старший лейтенант Игорь Л-ев, достойно повел себя и во время штурма. Когда только начался обстрел, он вышел на первую линию обороны (спасибо покойному замдиректора ФСБ генерал-полковнику Беспалову — это по его приказу вход к управлению был забаррикадирован бетонными блоками). Картина, представшая взору старлея, была далека от парадно-показательной. Кое-кто из прапорщиков — особенно «молодняк», вяло отстреливался из автомата, крепко зажмурив глаза. Другие, нажимая спусковой крючок, вообще отворачивали голову.
— Вашу мать! — заорал Л-ев. — Надо беречь патроны!
Пара оплеух, розданная незадачливым воякам, явилась дополнительным аргументом. Ну а когда прапорщик Краев, выскочивший на переднюю линию обороны без каски, погиб от снайперской пули, сумятица исчезла вовсе.
Уже к полудню первого дня все свыклись с мыслью, что идет война. Не то чтобы даже свыклись — скорее, осознали. Страх незаметно отошел на второй план. На его место пришли злость и расчет: «Надо выстоять».
Майор Х.:
«Раньше по углам Дома правительства стояли бэтээры с десантниками. Но когда начался штурм, бэтээров не было. Почему? Куда они исчезли? Как получилось, что боевики спокойно вошли в город, не получив практически никакого отпора? Говорят, в центре Грозного войск не было вообще. В те дни мы называли это одним только словом — измена».
Злополучный Дом правительства стоял аккурат напротив здания УФСБ. Поэтому во время штурма боевиками правительственного объекта, добрая часть снарядов пришлась на долю управления.
Впрочем, УФСБ мало чем отличалось от крепости. Кирпичное здание, обнесенное бетонными блоками с бойницами. Триста «штыков». Пулеметы. Два бэтээра, прикрывавшие вход. (Один из них, со сломанной ходовой, стоял во дворе управления, но вольнонаемный строитель Анатолий П-в, местный, из грозненских, под огнем отремонтировал его и перегнал ко входу. За этот подвиг он впоследствии был награжден орденом Почета.)