- Присаживайся, - сказал он, указывая на стул. – Вот скажи мне, Эрин, тебе нравится, когда люди тебя ненавидят?
- Не то, чтобы нравится. Скорее, считаю, что это их право – ненавидеть меня или любить, - ответил я. – От недостатка любви никогда не страдал. Как и от недостатка ненависти.
- Оно и видно, - вдохнул Редеус. – Ты ведь понимаешь, что ночью устроил возмутительное представление. Просто вопиющее.
- В чем? – я сделал невинное лицо. – Никто не умер. Никто не пострадал. За исключением эльфийской гордости. Так что я не считаю, что кому-либо навредил. А Терри сам виноват. Не нужно было меня злить.
- Эрин, ты – студент академии, и тут есть правила… - начал было ректор.
- Одни для всех, не так ли? Почему же тогда другие студенты могут унижать меня, а я не могу унизить их? Несправедливо, не находите?
- С тобой невозможно спорить.
- А не надо этого делать. Да, голые эльфы, разгуливающие по академии – это неправильно. Но и оскорбления я терпеть не буду. Точка.
- Ты же понимаешь, что я должен тебя наказать? – голос ректора звучал все более устало.
- Месяц на погосте?
- Нет. Хватит пока погоста. А то всех призраков распугаешь. Или перетащишь на свою сторону. А молодняку еще на них учиться. Отправишься к профессору Карентель, будешь помогать ей с зельями. Пока что на три дня. Если от неё поступит хоть одна жалоба, срок увеличится.
Я вспомнил красавицу профессоршу – а также ее командирские методы, и сразу понял, что мы не сработаемся. Или, наоборот, будем жить душа в душу. И не жалко ректору такую красотку!
- Руки не распускать, профессора не доводить, - напутствовал меня Редеус. – Иди на занятия. Как ты вообще мог попасть в целители…
- У своего кристалла спросите, - улыбнулся я и исчез за дверью.
Настроение улучшилось. Видимо, ректор успел осознать, что лучше предотвратить стихийное бедствие в моем лице, чем потом разбираться с его последствиями. Вот только меня беспокоили пары по целительству. Одно дело травки. Даже темному властелину не помешает хорошо разбираться в растениях. И совсем другое – кого-то исцелить. Что скрывать? Я на это не способен. Вот покалечить – это да. С легкостью. А залечить чужие раны? На то я и темный, чтобы и близко этого не уметь. Целительство – удел светлых. Да и то не всех.
Марита помахала мне с первого ряда. Опять у нас лекции с факультетом фамильяров и существ. Поэтому рядом с горгульей довольно улыбался Лави. Похоже, от былой неприязни ушастого ничего не осталось. Он сиял, как начищенная монетка, и радовался жизни. Чего нельзя было сказать о его земляке. Терри был мрачнее тучи. Я чувствовал, как он сверлит взглядом мою спину. Так и хотелось обернуться и спросить, не отморозил ли он зад. Но в аудитории были дамы. Причем не только те, которые рискнули прийти на игру. Поэтому я промолчал.
- Гляди, как пыжится, - наклонился к моему уху Лави. – Можешь поверить, он чувствует себя героем дня. Только делает вид, что оскорблен.
- Настолько тухлый тип? – поинтересовался я.
- Ты и представить себе не можешь, насколько, - подтвердил эльф мою догадку. – Его род очень знатный, вот Терри и привык чувствовать себя чуть ли не властелином мира.
Откуда Лави знать, как чувствуют себя властелины? Пусть не мира, но одного определенного государства, которое занимало большую часть материка. Временами ужасно, если уж на то пошло. Особенно, когда от твоего решения зависят судьбы тысяч темных. Мои шалости в академии казались детскими и смешными по сравнению с тем выбором, который приходилось делать каждый день. И я радовался, что не нужно думать, а не объявит ли мне войну народ, к которому принадлежит Терри, и можно ли доверять Каю и его родичам. Я просто жил. И прекрасно себя чувствовал.
Глава 9 (2)
Дверь отворилась, пропуская еще одного профессора. В отличие от остальных, мне не захотелось в первую же минуту наградить его обидным прозвищем. Потому что передо мной стоял самый обычный человек. Да, маг, но не темный или светлый. Конечно, люди-маги тоже жили немало, но их продолжительность жизни выглядела мгновением по сравнению с нашей. Что такое пятьсот лет против пяти тысяч? На вид этому мужчине было около ста. Еще молодой, но волосы на висках уже начинали седеть. Или, может, это свидетельство пройденных испытаний? Его лицо было спокойным и доброжелательным. Редкий случай для людей. Обычно их лица носят на себе отпечаток бурной жизни и прожитых лет. Серо-голубые глаза с прищуром изучали ряды студентов.