Колдун снова помолодел. Конечно, он уже не выглядел таким бодрым и здоровым, как прежде, но, во всяком случае, не походил больше на мертвеца. Когда он очнулся и протер глаза, на вид ему было около семидесяти.
– Что случилось? – спросил он.
– Вы пропустили все самое интересное, – заметил Аран.
– Похоже, тебе пришлось нелегко. Прими мои извинения. Все-таки с тех пор, как, я взял верх над Глирендри, прошло тридцать лет. Ни одному волшебнику еще не удалось полностью скопировать Магическое Колесо – для этого нужно не просто повторить его, но и добавить что-то свое.
– Он опробовал на мне свою формулу.
– Да? – Колдун захихикал. – Насколько я понимаю, ты недоумеваешь по поводу этого кинжала.
– Я думал об этом, не скрою. Куда он делся?
– Висит у меня на поясе. Неужели ты решил, что я оставлю его в твоем теле? Мне привиделся вещий сон о том, что кинжал мне еще понадобится. Вот я и забрал его. И наверняка...
– Но он был в моем сердце!
– Я создал его отражение, которым и пронзил твое сердце, а потом рассеял его.
Аран судорожно дотронулся до того места, откуда, насколько он помнил, когда-то торчала стеклянная рукоятка.
– Ты, сукин сын! Как можно было издеваться надо мной целых тридцать лет, заставляя думать, что нож все еще во мне!
– Ты пришел ко мне в дом, чтобы обворовать меня, – напомнил Колдун. – Я не звал тебя – ты был непрошенным гостем!
Аран Торговец обращался с грабителями точно так же. Скрывая досаду, он сказал:
– Это была просто маленькая шутка великого мага, верно? Не мудрено, что ни один из ваших коллег не смог извлечь кинжал из моей груди. Бог с ним. Теперь объясните мне, почему своим заклинанием Вейвихил обратил меня в волка.
Колдун осторожно сел.
– Что? – изумленно произнес он.
– Он сделал какие-то пассы руками и тем самым резко снизил содержание маны в моем теле. После этого я принял волчье обличье. Я даже утратил способность мыслить, мой разум притупился. Вместе с тем я стал неуязвим. Если бы не его заколдованный меч, он одним махом разрубил бы меня пополам.
– Что-то я не понимаю. Ты должен был оставаться человеком все это время. Иначе...
Пронзившая его мозг мысль, по всей видимости, поразила его – и без того бледные щеки приобрели землистый оттенок.
– Тебе вряд ли придется по душе то, что я скажу, – сказал он, помолчав.
Выражение этого старческого лица, изможденного и очень печального, не оставляло Арану никакой надежды.
– Продолжайте, – взмолился он.
– Колесо – не такое уж древнее изобретение. Первые мертвые зоны появились гораздо позже. Создавшаяся теперь ситуация ни с чем не сравнима. Люди, особо не задумываясь над этим вопросом, издавна считают, что оборотни – люди, способные становиться волками. Это кажется всем совершенно очевидным. Ведь вы даже не можете принять звериное обличье, пока не взошла луна. Вы обладаете человеческим разумом. До сих пор никто не имел веских доказательств того, что вы – люди, а не волки.
– Вы хотите сказать, что я – зверь?
– Не подвергаясь действию волшебства, ты останешься навсегда волком, – согласился Колдун.
– А что это меняет? Всю свою жизнь я прожил по-человечески, – прошептал Аран. – Какая разница, хотя... Ну, да.
– Это не имело бы ровным счетом никакого значения, если бы у тебя не было детей.
– У меня их восемь. И у них будут свои дети. В один прекрасный день запасы маны на всей земле снизятся до минимального уровня. И что же тогда, Колдун?
– Ты уже обо всем догадался сам.
– Они навсегда превратятся в животных, станут обычными псами.
– И ничего с этим не поделаешь.
– Однако выход существует! Я сделаю так, что ни один волшебник не войдет больше в ворота Ринилдиссен Сити! – Аран провозгласил свой план, стоя на гигантской раковине так, словно она была трибуной. – Вы слышите меня, Колдун? Все представители вашей профессии попадут в опалу, сама магия станет абсолютно никчемной, ненужной. Мы сохраним необходимое количество маны для обитателей моря и для драконов!
Похоже, он претворил в жизнь свои далеко идущие планы. Прошло четырнадцать тысяч лет, но люди, населяющие земли, где раньше находился Ринилдиссен Сити, до сих пор бережно хранят легенды об оборотнях. Волшебников в тех местах, конечно, не осталось.