На фронт Георгия провожали отец и мать, жена Георгия Анна Павловна и тот бесстрашный чистенький старичок, который в номере гостиницы отверг и угрозы, и деньги Змиева. Прошло не больше месяца — и Георгий получил тяжелое ранение в лицо.
— Благословен бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков! — возгласил протоиерей Иона те же слова, которые были произнесены тогда, вечером, в церкви новоневестным; они пробудили Кирилла Георгиевича от воспоминаний.
Скучная проповедь, однообразная, как дождик, оборвалась внезапно. Протоиерей закашлял, затрясся, наказал вынести крест. Брезгливо вытянув тонкие, ехидные губы, первым приложился к кресту старичок губернатор. За ним подошел Змиев, массивной фигурой отодвигая очередь именитых горожан. Он поцеловал крест и, не стыдясь, батистовым платком вытер губы.
Церковная служба подошла к концу.
Не взглянув на чиновников, подобострастно толпившихся на паперти, Змиев, поддерживая под локоть губернатора, вышел из собора. Вдвоем они спустились по широкой лестнице, сели в подкатившую пароконную коляску и поехали на Садово-Куликовскую улицу, в губернаторский дом.
— Очередную взятку повез! — крикнул вслед экипажу сын кулака Микола Федорец, черномазый мальчишка, исключенный на днях из гимназии за то, что выстрелил из пугача в портрет императора Николая II, висящий в актовом зале. Весь город знал, что мальчишка курит, пьет, шляется по бильярдным. И вот результат — непочтение к властям и волчий билет на всю жизнь.
— Да, барин тароватый, но только хорошо знает, кого одарить, — откликнулся грязный нищий, весь в струпьях. В его протянутую, изъеденную газом руку, как монета, упала раскаленная злобой слеза.
В большом торговом городе не было канализации. Не было потому, что крупный помещик, капиталист и к тому же владелец всех городских ассенизационных обозов Кирилл Змиев ежегодно платил губернатору взятку в десять тысяч целковых. Об этом знало все население. Пробовали писать в газеты, но редакции тоже получали взятки и хранили молчание. Змиев владел десятой частью города, ехидно прозванной «Золотой стороной». Утилизационный завод, бойни, свалки, ассенизационные обозы Змиева были расположены в той стороне.
У губернатора Змиев пробыл недолго, ровно столько, чтобы не обидеть и не утомить заслуженного старика генерала. Положив на письменный стол плотный конверт с деньгами, как это делал несколько лет подряд, Змиев втиснулся в мягкое кожаное кресло.
Губернатор пододвинул к нему ящик сигар. Змиев взял сигару, обрезал кончик, с удовольствием закурил. Вспомнили о завоевании Эрзерума и Трапезунда, о потоплении английского крейсера «Гемпшир», на котором погибла направлявшаяся в Россию английская миссия во главе с военным министром — фельдмаршалом Китченером.
— Это дело рук немецких шпионов, так я полагаю, — проговорил губернатор.
— Возможно, вполне возможно, — согласился Змиев и тут же, давая понять, что не сомневается в осведомленности губернатора, спросил: — Как на ваш взгляд — Верден устоит?
— Падет. Полагаю, что падет… Хотя выступление Румынии и объявление Италией войны Германии нарушило равновесие сил в нашу пользу.
— Ну, а как у нас в городе — сильны революционные элементы? — спросил Змиев. — Интересуюсь, как член Государственной думы.
— Есть, есть беспокойные элементы. В частности, и на вашем Паровозном заводе, — нахмурившись, ответил губернатор.
— А вы их пошлите на фронт.
— Невозможно. Кто-то должен делать снаряды.
В столовой приятно прозвонили часы.
Губернатор внимательно посмотрел в глаза собеседника, выдохнул:
— Как по-вашему, кто проиграет войну?
— Бесспорно Германия, — уверенно ответил Змиев. — Нам известно, что в этом году генерал Людендорф заявил кайзеру, что ему не удастся добиться победы, и потребовал кончать войну. В руки нашего командования попал прелюбопытнейший документ — тайный план германского генштаба. Он настолько забавен, что я прихватил с собой копию. — Змиев достал из внутреннего кармана визитки сложенный вчетверо лист бумаги.
— Читайте, — взмолился нетерпеливый старичок.
Развернув бумагу и держа ее в отведенной руке, Кирилл Георгиевич принялся читать:
«1. Перемирие будет заключено раньше, чем какая-либо вражеская армия пересечет границы Германии. 2. После поражения наша родина останется целой и невредимой. 3. Основные конкуренты Германии в мировой экономике и торговле будут настолько ослаблены, что, когда все будет закончено, немцы вытеснят их с мировых рынков гораздо раньше, чем им удастся подняться на ноги. 4. После войны возникнет экономическая сумятица и произойдет промышленная революция. Мы будем восстанавливать класс против класса, государство против государства, пока у стран не окажется столько дел у себя дома, что они не смогут заниматься нами. 5. Если будет необходимо, мы можем разделить нашу родину на части, с тем чтобы вновь собрать их воедино в стратегически важное время. 6. Основная борьба разгорится после войны. Оружием ее будет пропаганда, цену которой мы знаем. Среди союзников начнется разлад; они будут стремиться схватить друг друга за горло, подобно своре дерущихся псов».