Изида". Другое египетское божество подносит поднимающемуся Озирису крест. "На третий день после смерти… наступает воскресение Озириса… этот праздник заканчивается "воздвижением столба Озириса". Посредством особых приспособлений… столб поднимался и ставился стоймя*. Это "столбование античного Озириса" является, вероятно, отражением распятия или "столбования" Христа. Подробнее об этом мы расскажем ниже.
Рядом с воскресающим Озирисом стоит женщина, в точности как на христианских изображениях. Рядом с Христом в гробу обычно изображали Богородицу и Марию Магдалину (жёны-мироносицы). Другое божество подносит поднимающемуся Озирису крест.
Вот пять каменных "древне"-египетских барельефов, рисующих различные моменты рождения царя-фараона Аменофиса. Якобы происходит это в 1500 году до н. э., то есть за полторы тысячи лет до рождения Иисуса Христа (рис. 7.26 и 7.28).
Н. В. Румянцев писал: "На первой картине божественный вестник Тот стоит перед царицей-девой Мет-ем-ве (Марией? – Авт.) и благовествует, что она родит сына (см. рис. 7.26 – Авт.).
На второй объясняется, кто будет отцом последнего: названная дева и верховный солнечный бог Аммон сжимают друг друга в любовных объятиях.
Третья картина дополняет и раскрывает смысл предыдущей: непорочное зачатие от божественного семени. Эта идея образно выражена через поднесение к носу ("дух"? – Авт.) Мет-ем-ве креста – знака жизни и округлостью живота (см. рис. 7.27 – Авт.)… Так египетские жрецы на стене своего храма писали первые страницы биографии царственного богочеловека".
Комментируя эту поразительную, но далеко не единственную серию христианских и евангельских барельефов "Древнего" Египта, выдающийся исследователь религий Дж. Робертсон писал:
"Наиболее точной является все же аналогия (сходство) с христианским благовещением, которую мы находим в египетском мифе о рождении царей".
Выше мы рассказали лишь о трех барельефах из пяти. А что же изображено на двух оставшихся? "Из пяти картин, изображающих различные моменты его[царя Аменофиса] рождения, три первые показали Благовещение, любовное соитие… и результат соития – непорочное зачатие…
На четвертой картине представлена самая сцена рождения царственного богочеловека, и, наконец, пятая рисует нам поклонение младенцу (как и положено по Евангелиям, см. рис. 7.28 – Авт.). Три коленопреклоненные человеческие фигуры (то есть три евангельских волхва – Авт.) приветствуют и подносят ему (младенцу Христу? – Авт.) дары, а рядом с ними то же самое совершают и боги… Полагаем, что всякие дальнейшие объяснения к этим пяти картинам излишни", – заканчивает Н. В. Румянцев.
Историки отмечают: "В своих главных чертах она (то есть евангелическая сцена благовещения Марии и непорочного зачатия – Авт.) больше всего совпадает с соответствующими сценами из жизни мифических спасителей древности: еврейского… Самсона, вавилоно-фи-никийского… Таммуза-Адониса и индийского… Будды".
Или вот "египетское помазание – крещение фараона царями Го-ром… и Тотом… Они льют на царя священную воду, изображаемую здесь струями крестов… Крест же в руках самого царя". Аналогичное "древне"-египетское изображение мы приводим на рис. 7.29.
На рис. 7.30 мы приводим средневековые коптские изображения христианских крестов. Напомним, что копты – это египетские христиане средних веков. Совершенно ясно видно, что средневековые коптские кресты с ушком практически тождественны "древне"-египетским крестам с ушком.
4.4. Историки религии о странной общности "античных" и средневековых культов
"Древне"-греческие легенды об "античном" боге Дионисе постоянно говорят о чуде превращения им воды в вино. Как уже давно отмечено историками религии, это полный аналог известного евангельского чуда "превращения воды в вино" в Кане Галилейской. Кстати, может быть, Галльской, то есть Французской? Во Франции до сих пор есть известный город Канны. Сэнтив писал: "Кто же после этого не видит, откуда берет свое начало брачное чудо в Кане Галилейской… Начиная с культа Диониса и кончая христианским культом вода никогда не переставала превращаться ежегодно 9 января в вино".
Большая научная литература посвящена предъявлению параллелей между легендами о "древнем" индийском Будде и легендами об Иисусе Христе. "Биография" Будды включает не только основные евангельские мифы – чудесное зачатие, замечательные события в момент рождения, сретение и т. п., – но и более мелкие детали. Такие, как крещение, искушение в пустыне, и проч. Списки подобных параллелей приведены в работах А. Древса, Дж. Фрезера, Сэнтива, Н. В. Румянцева и др.
Резюмируя свое исследование, Н. В. Румянцев писал: "Перед нами прошел целый ряд страдающих, умирающих и воскресающих богов древнего мира, мы видели их мифы, знакомились с посвященными им праздниками, обрядами и т. п. Но, несмотря на то что у них разные имена, своеобразны мифы, различны родина или арена деятельности, все же невольно чувствуется, что в основе их всех лежит что-то одно, что-то общее. Больше того, на этот момент обратили свое внимание и сами древние…
Действительно, если мы посмотрим на последние века до и после так называемого Рождества Христова, то найдем любопытную картину. Все перечисленные нами божества со всем тем, что было с ними связано, тесно переплелись друг с другом, иногда даже до неразличимости. Озирис, Таммуз, Аттис, Дионис и пр. образовали какой-то один, общий, слитный образ, вылились в какое-то синкретическое (смешанное) божество, и оно почти безраздельно царило по всей обширной территории римского государства… Божества превратились в одного смешанного, но, в сущности, единого спасителя. Такое тесное слияние произошло особенно в эпоху Римской империи и, в частности, в самом Риме".
В заключение обсудим еще один интересный вопрос. Н. А. Морозов обратил внимание на те фрагменты Евангелий, где "говорится в наших переводах о "распятии Иисуса на кресте". Я нарочно говорю, – пишет Н. А. Морозов, – в наших переводах, потому что, обратившись к греческому тексту, на котором были написаны все Евангелия, я нашел там совсем другое. Вместо креста там везде стоит ставрос, а вместо распятие на кресте везде употребляется глагол ставроо. Но ставрос значит вовсе не крест, а кол или шест". Н. А. Морозов поэтому предлагает вместо распятия говорить о "столбовании" в смысле, например, привязывания к столбу. Изменение смысла греческого слова столб (ставрос) произошло, по мысли Н. А. Морозова, "в латинском переводе Евангелий, где вместо греческого ставроса… было поставлено слово крукс (crux) – крест, и эта подстановка обратным путем перешла и на истолкование первоначального греческого выражения ставроса в смысле креста, хотя в славянском переводе и говорится более правильно, что Иисус был "вознесен на древо"… Размышляя о том, как мне выйти из затруднения при своем изложении, я решил держаться нашего церковнославянского текста и переводить греческое слово ставрос словом столб, а глагол ставроо словом столбование, так как тут не предрешаются детали описываемой казни".
На рис. 7.31 мы приводим старинную миниатюру из "Большой Французской хроники", называемую "Как короли Хильдеберт и Хло-тарь[Лотарь] осадили город Сарагосу и как римский князь Бели-зар[Belisar] (Велизарий – Авт.) был убит франками и забросан камнями". Изображена казнь Велизария (Великого Царя?). Его привязали к столбу и забросали камнями (рис. 7.32).
А теперь обратимся к якобы языческим "древне"-греческим мифам. Одним из центральных персонажей "древне"-греческой мифологии является Геракл. И вот оказывается, как отмечает А. Древе, что "несущий столбы Геракл был в древности излюбленным символом… Причем с этими столбами соединялся такой же мистический смысл, как с крестом Христа. Больше того, Бог согбенный… под тяжестью столбов встречается нам даже в самом Новом завете в образе Спасителя". Таким образом, изображения "античного" Геракла, несущего столбы в виде креста, это, скорее всего, изображения Иисуса Христа, несущего крест и сгибающегося под его тяжестью.