- Кто такие, откуда? - козырнул часовой.
Один из них достал удостоверение работника КГБ СССР и сказал:
- Иди, становись у памятника, и чтоб ни одна сволочь не смела прикоснуться к святыни нашего народа. А то, что мы здесь делаем - государственная тайна, и не смей болтать об этом.
- Так точно. Только скажите: Маленков, Молотов, Каганович - это тоже ваша работа. Их портреты здесь тоже висели, а теперь их нет.
- Смирно! На пост номер один марш!
- Служу советскому союзу! - отчеканил Женя.
- Вот так-то оно лучше. Много знать будешь - быстро состаришься. Айда, ребята.
Мотор заревел, машина тронулась с места, портрет маршала Жукова исчез в темноте ночи.
Сменившись с поста и, придя домой, он почувствовал сильный жар.
- Срочно иди к врачу, - сказал Иван Яковенко, - а вдруг у тебя воспаление легких.
- Пожалуй, ты прав. Завтра после обеда я-там.
Городская поликлиника МВД находилась на Нагорной улице, между биофаком и медицинским институтом. Женя пришел сюда впервые. К его удивлению и радости у окна регистрации лишь небольшая очередь. И никого в милицейской форме.
- Вы последняя? - спросил он даму.
- Что значит последняя? я крайняя. У вас с языком трудности.
- Правильно: последняя, а не крайняя. Слово крайний имеет другое значение. Ну, хорошо, тогда так: вы замыкающая?
- Вот это другое дело. Нет, молодой человек, за мной девушка, она отошла в дамскую по своим делам, сейчас вернется. А пока она не появится- занимайте очередь.
- Вы очень добры, спасибо.
Женя стал, прикладывая холодные ладони к пылающим щекам. Вдруг подошла та самая девушка, вернулась из дамской, и о ужас, это был не кто иной...короче это была Зоя Сковордкина. Она заморгала глазами, отступила на шаг и, сделав гримасу, сказала:
- Кого я вижу! какой пассаж, о, мама мия. Как ты здесь оказался?
Пышная, хорошо одетая, сытая, как откормленная молодая кобылка, она стояла и как-то презрительно смотрела на окружающих. Женя уже соображал, как бы смазать пятки салом и ускользнуть. Но она вдруг сделала шаг, приблизилась к нему почти вплотную; ее брови взметнулись, ноздри расширились, и она в упор спросила, как провинившегося мальчишку:
- А ты что здесь делаешь, как ты сюда попал?
- Я... а вы как?
- Мой папа полковник, он начальник ОБХСС области, я здесь наблюдаюсь. Отношение к нашей семье здесь особое. Но что вы здесь делаете, студент университета? Ведь тут недалеко есть студенческая поликлиника. - Она стала рядом с Женей, обдала его духами и жарким дыханием, от которого другой мужчина сразу загорелся бы страстным желанием заключить это пышное тело в свои объятия. - Ах, да на тебе шинель, без погон. А где погоны? Ты что в милиции работаешь? И в каком же чине, звании? Небось, жалкий майоришка, а то лейтенантик, не так ли?
- Да...вот, - замялся Женя, чувствуя, как воспламеняются его щеки.
- Что заставило тебя идти в милицию, неужели нет другой работы?
- М-м-м...
- Ну конечно, у тебя нет специальности, куда-то надо деваться. А мы на курсе все думали, что ты- студент. Гм, жаль. Очень жаль. Наши девочки, кое-кто, правда, имел на тебя виды. Но теперь? Ха-ха-ха! Ты - милиционер. Может ли быть что-нибудь хуже? О Господи! - и она уже, было, повернулась, чтобы уйти куда-то, но Женя хоть и был страшно растерян, будто его уличили в измене Родине, собрал все свои силы, схватил ее за локоть дрожащей рукой и умоляюще произнес:
- Зоя, я прошу вас: вы меня здесь не видели, хорошо? Ну, я умоляю вас! Иначе я не смогу появиться у вас на лекциях. Вы же понимаете, что я не смогу показаться на глаза вашим сокурсницам, если они будут знать, кто я и где я работаю. Я вам еще стихи сочиню, а приставать к вам никогда больше не буду.
- Ну, хорошо, - сказала она великодушно. - А что касается приставания, то...я с милиционерами не вожусь. Ты кто по званию? небось, рядовой.
- Угу...
- Ну и дела. Всего ожидала, но только не этого. А на лекции ходи, может, кого-то закадришь, ты ради этого, небось, и посещаешь лекции, но учти: это бесполезно. Как веревочка ни вьется, все равно конец приходит, так и у тебя получится. Уже получилось.
- Вы глубоко ошибаетесь, - горячо сказал Женя, - никто мне не нужен. На лекции я хожу, потому что я люблю литературу и не перекидываюсь записками на лекциях, как некоторые. На следующий год я сам стану студентом, вот увидишь.
- Ну да, никто не нужен, так я и поверила. А стишки Жанне, кстати, не такие уж и дурные. Их весь факультет знает. А мне... белое, нежное тело...фи, пошлость. Сугубо милицейский подход к красоте. Я ничуть не хуже Жанны, мог бы что-нибудь и получше написать. Когда я девочкам прочитала, все за животы хватались. А что-нибудь про милицию есть? Принеси почитать, посмеемся.
- Смеется тот, кто смеется последний, - сказал Женя, приходя в себя, после, почти полного разноса.
- Ну, ну, а то скомандую: смир-рно! Как моя матушка, когда отец ей в чем-то перечит.
Она быстро получила талон, зашла в кабинет к врачу, потому что ее вызвали, как дочь большого начальника и вскоре вышла, прошмыгнула мимо, даже не взглянув на Женю.
Женя был с температурой, ему выдали больничный на пять дней. Неожиданная встреча с Зоей казалась ему крахом, имеющим далеко идущие последствия. Если она расскажет на курсе о встрече с ним, то ему нечего делать больше там. Придется прекратить посещение лекций. Можно, правда, не появляться на третьем курсе, но такая новость быстро передается, и над ним начнут подтрунивать, где бы он ни появился. Особенно ребята. Они так и скажут: легавый, что тебе здесь надо? И будет всеобщий хохот. Ребята начнут корчить рожи, крутить пальцем у виска; возможно, обратятся к декану и потребуют убрать его, запретить посещение лекций; колючку на него при входе нарисуют, а внизу подпишут: старший милиционер Редька!