- Что вы там шепчетесь? - спросила Лена. - Нехорошо. Надо все говорить вслух.
- Если бы ты отправилась домой за хлебом, а не пряталась в кустах, я бы наверняка сказал вслух, а так...
- Да Женя предлагает подняться в горы, а я не хочу, мне лень, - солгала Люда, крепко сжимая его руку.
- И правильно. Нечего по горам шастать, одежду рвать. Скоро уже возвращаться пора.
- Если ты торопишься - можешь идти, мы еще побудем здесь, - сказал Женя.
- Я не могу оставить Люду наедине с тобой.
- Почему?
- Потому что кончается на "у". Вы оба слишком увлекаетесь, а это опасно.
- Ладно, - вздохнула Люда, - пришли втроем и уйдем втроем, что теперь делать?
Она поняла, что допустила ошибку, пригласив Лену на этот пикник. Лена была не только нежелательным свидетелем их зарождающейся, но еще не успевший окрепнуть люби, но и завистливой сплетницей, наполненной желчью, а возможно и местью за свою внешнюю скромность, неустроенность и за то, что Женя никогда не подавал ей никаких признаков надежды. Лена в тот же вечер пошла по селу с длинным до колен языком, рассказывала всем, как Женя с Людой, в ее присутствии, целовались, и он гладил ее по всем местам, а она визжала от удовольствия.
В понедельник, когда Люда вышла на работу, добрые старушки стали приходить, жалеть ее:
- Что ж ты, миленькая, с женатым человеком путаешься? нехорошо это. У тебя афторитет оченно высокий, не снижай его. Потерпи маненько: муж из армии вернется, обнимать, целовать будет вволю. А чужой муж есть чужой. Жена вернется - шкандал устроить, а то и глаза выцарапает. Сказывают, она дочь енерала, бойкая такая, за словом в карман не лезет, позорить начнет. Нужно ли тебе такое, красавица ты наша?
- А что я такого сделала?- спокойно спросила Люда.
- Да ничего такого преступного, просто, сказывают, вы оба голенькие были, целовались, миловались, а это великий грех; лежали в обнимку и ен тебя за попку лапал, а ты верещала со смеху, а может, на радостях. Люди за грибами ходили: вас видели.
- Ложь все это, мы втроем были. Что тут такого? Пусть Лена сама скажет, - выпалила Люда.
- Так-то оно, так, но Лена грит: сама видела, как вы недостойно вели себя.
- Лена? Возможно ли такое? Ну, спасибо вам. Я теперь тороплюсь, мне в Рахов с отчетом. К обеду я уже должна быть на месте, меня ждут.
Люда схватила сумку и ушла пешком в пятнадцати километровый путь. Только в Бычкове можно было сесть на автобус и поехать в Рахов. Ее никто туда не вызывал, это было обыкновенное бегство от самой себя.
21
Каждое утро Женя стоял у окна своей квартиры, смотрел на дорогу, по которой Люда ходила в амбулаторию, но она не появлялась. Где она, что с ней? Не понимая, что делает, он бросился в амбулаторию и стал спрашивать Аню, где Люда.
- Она в Рахове. Там у нее семинар. Будет, возможно, в понедельник.
- Почему возможно? почему в понедельник? Аня, говори, не мучай меня.
- Ты слишком пылок, уймись. Так можешь погубить не только Люду, но и себя. Вы оба слишком ярко горите. Бабы языки чешут. Она не выдержит этого.
- А мне все равно, пусть говорят, что хотят. Поговорят и забудут. Подумаешь, на пикник пошли втроем. Что тут такого?
- Это не мое дело. Моя хата с краю, я ничего не знаю, - сказала Анна, пожимая плечами.
Женя ушел, расстроенный и озабоченный. " Может быть, нам действительно забыть друг друга? - рассуждал Женя наедине с собой. - Она, как все. Муж в армии, а она...нехорошая она. Это распутство. Все бабы одним миром мазаны". Женя немного успокаивался, но проходило какое-то время, а образ Люды снова возникал перед ним в какой-то неописуемой красе и радости. Он слышал ее смех, видел ее улыбку, ее точеную фигуру, розовую ароматную кожу и ему становилось не по себе.
" Всяк, кто влюблен - глуп и безумен, - думал Женя, направляясь к матери. - Я тоже безумен. У меня болит сердце, я плохо стал спать ночью. Что бы я о ней не думал, какой бы она ни была, я ее люблю. Люблю безумно. Она это целый мир, еще не ведомый мне. Все, кто был у меня раньше - не то. Нина Филиппович, Лиля Смирнова из Минска, Жанна Оводовская, - не то. Мне ее сам Бог послал вместо Оли. Это был тоже мир, особый мир, но войти в него, мне было не дано, и я знал об этом. А здесь... она сама рвется ко мне. Еще немного, и я буду самым богатым, самым счастливым человеком на земле. Пусть это мимолетное счастье. Ну и что? Наша жизнь тоже мимолетна, она так похожа на сверкание молнии, - блеснула, и нет ее".
- Что с тобой, сыночек? Я не видела тебя таким раньше. У тебя ничего не случилось? Чует мое сердце: что-то у тебя не так. Мать не обманешь, ты не думай.
- Все хорошо мама! - сказал Женя и бросился ей на шею.
- Ну, дай-то Бог.
- Спасибо, мама, что ты меня родила. Жить это так здорово!
- Что ты, сынку, жизнь Бог дает. Его благодарить надо.
Женя поднялся на перевал, откуда во все стороны виднелись гряды гор, покрытых синей дымкой, а внизу, в лощинах ютились белые домики, в которых жили такие же как он существа со своими судьбами, заботами, печалями и радостями. В высоком летнем небе белые, разорванные, неподвижные облака купались в солнечных лучах.
- Космос, как ты спокоен! пошли нам частичку покоя и счастья на землю! - воскликнул Женя, поднимая руки кверху.
В понедельник утром Женя стоял у окна и смотрел на дорогу в надежде увидеть Люду, когда она будет идти на работу. Если до девяти не появится, значит, весь день ее не будет. Наконец она показалась с сумкой через плечо, прошла мимо окон Вити, даже не взглянув в его сторону.