До вечера Ситис никуда не выходил, кроме отхожего места и не привлекал к себе внимания. Когда солнце приблизилось к исчезновению с неба, Нара вышел, держа в руках три дощечки и веру в обман, в своём сердце.
Сев в позу лотоса примерно у первого попавшегося дома, мальчик положил вокруг себя талисманы, создавая треугольник с центром в виде себя.
— М-м… — замычал Ситис.
"Попробую сделать полноценный круг медитации Инь Ян, а не походный вариант. Времени у меня много, да и в робе "выветрился" тот яд. Теперь чакру намного проще контролировать. Научиться бы ещё пускать её в ноги, но я, кажется, делаю что-то конкретно не так. Или сказывается моя болезнь?"
Спустя полчаса из дома, где сидел ближе всего Ситис, вышла женщина средних лет в домашнем наряде серого цвета. Хмыкнув, она подошла к Ситу.
— Ты что тут делаешь? — спросила женщина.
Вместо ответа — молчание.
— Молишься? Молись, молись. Может Чудовище уйдет, — сказав это, женщина ушла.
К наступлению ночи пошел дождь. Если бы не рядом стоящее дерево, Ситис искупался бы с головой.
К утру, когда послышалось пение петухов, Нара ушел обратно в гостевой дом, прихватив с собой талисманы. За столом сидел старейшина, пил чай и выпускал клубы дыма.
"Курит. Почти как Асума-сенсей".
— Ученик, как тебя зовут?
— Сюдзи, господин, — поклонился Ситис.
— Ох, Сюдзи-кун. Этот старик слишком стар для поклонов. Чем ты занимался ночью, под дождем?
"Медитировал. Почти смог сделать цикл, без каких-либо либо ухищрений. А ты чего ожидал, старик?"
— Сенсей велел подготовить талисманы.
— Значит, ты молился?
— Всю ночь, старейшина-сан.
— Вот оно как. Теперь талисманы готовы?
— Вот.
Ситис, с напущенной нежностью положил доски на стол, с них до сих пор падали капли. В местах, где иероглифы были вырезаны наиболее глубоко в дерево, виднелись темные линии, создающие впечатления вытекающей чернилы.
— А как же "разбить"?
"Хренов старик, иди сам разбей их об свою голову!"
— Их необходимо разбивать этой ночью. Тогда злые силы поглотит Великая Ночь и защитит деревню от любой опасности.
— Вот оно как. Значит, пока светит солнце мы в опасности?
— Верно, — снова поклонился Ситис, на этот раз как бы извиняясь.
— Не волнуйся, это не твоя вина.
"Да знаю я, кого вина. Он уже ушел, не пойми куда, откуда мне знать какую "веру" имеет в виду Люсьен?".
— …нам, смертным, неведомо воля Богов, — мудро произнес старейшина. — Мы можем лишь слепо следовать и верить.
Ситис промолчал.
— Прости невежество старика, но для какой цели разбиваются талисманы? Разве они не должны быть целыми, чтобы отпугивать зло?
"Старый. Ты что, правда думаешь, я знаю?! — все сильнее злился Ситис. — Я тебе сейчас сам разобью голову! А-а! Люсьен!“
— Господин, — Ситис поднял глаза полные праведности. — Разбивая талисманы — вы их не ломаете. Вы освобождаете всю мощь Ночи. Именно поэтому злые духи так боятся!
— Чего боятся?
— …
— …
— М?
— М-мать. Мать Ночи.
— О как, — почесал голову старейшина. — Ну, наверно я пойду. Вижу ты устал.
"Фух. Наконец-то он ушел. Выдумывать на ходу так сложно. Надеюсь, Люсьен сегодня вернётся и мы пойдем дальше. А ещё я надеюсь, что не наговорил лишнего. Если этот старик знает больше и просто меня проверяет — будет полный крах".
Прыгнув в тёплую кровать, мальчик быстро заснул, не забыв перед этим мазь для заживления ран.
Хорошенько выспавшись, тот встал и с удивлением обнаружил наступивший вечер.
"Продолжим ночную медитацию. Заодно возьму талисман, разобью, буду делать видимость работы"
Далеко уходить Нара не стал. Просто вышел из дома, сел в позу лотоса и положил дощечку на колени.
Медитация протекала медленно, но верно. В тенкетсу оживилась чакра и постепенно насыщалась Инь. В какой-то момент, когда необходимо было сделать перерыв, мальчик решил наоборот увеличить нажим. Это дало своеобразный результат. Тенкетсу, находящиеся в глазах, вспыхнули волной боли. По привычке терпеть любую боль, Ситис проигнорировал это и только усилил поток. Чакра ускорилась, практически выходя из пор в мир.
"Кажется, во мне что-то сжигается. Не знаю, хорошо это или плохо, но нужно продолжать. У меня предчувствие!"
58
Со времен самой первой медитации у Ситиса складывалось ощущение, что что-то внутри мешает ему добиться результатов. Сейчас, как никогда раньше, он был близок к разгадке. Чакра уже давно испытывала трудности, словно нож пытался пройтись не по маслу, а по неровной металлической поверхности, и только сейчас смогла отыскать обходной путь к раскрытию истинной силы.
По лицу начинающего шиноби потёк пот. С каждой минутой напряжение стремительно возрастало. Более половину тенкетсу дрожало, ожидая прорыв. В одной из таких мест Ситис заметил значительную слабину и направил все свои силы, чтобы разбить барьер.
Послышался хруст.
Ситис закашлял.
На землю упал зуб, вместе с кровью.
— Ха-ха.
Резкий голос и неожиданная концовка вырвала Ситиса из медитации. Обернувшись, он увидел смеющегося бородатого мужчину, ростом под два метра, идущего рядом со старейшиной.
— Он снова просто сидит, да? Вот дурак! Ха!
— Таро-кун, не говори так. Вера требует терпения.
— Ха! Не верю я во всё это.
Ситис еще никогда не был так близок к прорыву, поэтому весьма болезненно воспринял насмешку. Особенно ему не понравилось, что его прервали.
— Сюдзи-кун, да? — спросил старейшина. — Почему ты тут сидишь? Ждал меня?
— Нет. Здесь идеальное место, для первого амулета.
— Ну так разбей себе нос! Ах-ха-ха!
У Ситиса покраснели глаза. Взяв дощечку, он разбил о свой лоб. Щепки полетели во все стороны, парочка впечаталась мальчика в кожу, вызывая кровотечение.
— О. Реально разбил, — остановился мужчина. — Ха. Ха-ха! Ну малец!
— Пойдём, Таро-кун.
— Ага.
В спины уходящим последовал взгляд, полный жаждой крови. С этого момента они стали врагами номер один.
"Из-за них я оборвал медитацию; из-за них я не смог совершить прорыв! Они заплатят. За всё заплатят".
Бросив талисман валяться на земле, Ситис вернулся домой, приводить мысли в порядок. Пару раз он пытался снова начать медитацию, но тело сразу же ломило. Особенно тенкетсу в глазах — жжение невыносимое. Неудача заставляла злиться ещё сильнее.
С утра пришёл старейшина и разбудил разгневанного со вчерашнего мальчика. С ходу тот начал задавать вопросы, касательно веры. Нара, тщательно обдумывая каждое слово, отвечал, а сам погружался в ещё бо́льшую пучину ненависти. Ему стало казаться, что этот старик действительно его проверяет. Или, что вернее, издевается.
— Ну ладно, Сюдзи-кун, мне пора. Сегодня ночью тоже пойдёшь молиться, да?
— Конечно, старейшина-сан.
— Что-ж. До встречи.
К вечеру, когда люди планировали ложиться спать, новоиспеченный адепт пока ещё не существующей религии вышел на дело. С собой он взял: колокольчик, одну доску, все свои вещи и лепешку. Последняя, по пути, была с особой жестокостью съедена.
"Итак, старикан, — коварно затаился Ситис. — Ты хотел больше узнать, да? Сейчас узнаешь".
Оскалившись в предвкушении представления, Ситис взглянул на дом старейшины вдали и достал колокольчик.
Раздался непрекращающийся звон.
Вспомнив мотив пения Люсьена и примерную интонацию, Нара запел. В окнах домов поблизости появились первые люди, ведомые интересом к резкому шуму.
— Чувствую зло! — закричал Ситис. — Зло близко!
— Кто-нибудь, заткните его! — бросила женщина.
— Он же молится, нельзя так.
— У меня ребёнок проснулся, какая мне разница?! Ты его будешь час уговаривать лечь спать?!