– Ему интересно искусство, – отвечает Фердинанд.
– О, как мило! – говорит она и вздыхает, переводя взгляд на Саймона. – Красота, – говорит она. – Красота, красота. Я живу для красоты. Смотрите, я вам покажу.
Вся в возбуждении, она подводит их к картине, висящей в холле. Плоский, безжизненный, аляповатый пейзаж. Эту картину, говорит она им, она купила в Венеции.
– Мило, – говорит он.
С минуту они стоят молча.
И пока они стоят и рассматривают эту жуткую мазню, он чувствует ее теплую тяжелую руку у себя на плече и близость ее тела.
– Ваш друг, – говорит она Фердинанду, прикуривая очередную сигарету, – он понимает.
Они снова на кухне.
– Он очень умный, – говорит Фердинанд.
– Он понимает красоту.
– Определенно.
– Он живет для красоты. Он как я. – И она снова повторяет, откручивая крышку с бутылки бренди: – Мой муж, он не знаешь ничего, кроме футбол.
– Прекрасная игра, – шутит Фердинанд.
Она смеется, хотя не ясно, поняла ли она шутку.
– Вы нравится футбол? – спрашивает она.
– Вообще-то я больше по регби, – говорит Фердинанд.
И затем он пытается ей объяснить, что такое регби, а она курит и слушает, время от времени задавая вопросы, из которых становится ясно, что она ничего не поняла.
– Так это как футбол? – спрашивает она, разгоняя дым, после нескольких минут подробных разъяснений.
– Э… Типа того, – говорит Фердинанд. – Да.
– А девочки? – спрашивает она. – Вам нравятся девочки?
Фердинанда вопрос смущает меньше, чем Саймона, и он отвечает после небольшой заминки:
– Конечно, нам нравятся девочки.
И она снова смеется:
– Конечно!
Она смотрит на Саймона, который уставился в стол, и говорит:
– Вы найдете много девочек в Праге.
Стоя на Карловом мосту с его почерневшими статуями и туристами, то и дело указывающими пальцами, Саймон нарекает это место бездушным аналогом Диснейленда.
Расхаживая по собору Святого Витта в рассеянном свете и вдыхая легкий аромат полированного дерева, он видит афишу, сообщающую об исполнении Большой мессы Моцарта до минор здесь этим же вечером, что слегка оживляет его, и, купив билеты, они садятся на террасе паба, кишащей туристами, позади собора, собираясь пробыть там до пяти часов.
Фердинанд, вопреки обыкновению, закуривает сигарету, «Филип Моррис» Саймона. Пока друг говорит ему, как он ненавидит Прагу, Фердинанд замечает двух молодых женщин за ближайшим столиком. Возможно, они не те милашки, о которых говорила им хозяйка дома, но вполне ничего. Особенно одна. Он пытается уловить, о чем они говорят, а точнее, понять, на каком языке. Очевидно, они не местные.
– Как турист может быть счастлив? – рассуждает Саймон. – Вечно скитается где-то, вечно неприкаянный, вечно ищет чего-то…
– Ты в хорошем настроении.
– Не в плохом точно, я просто говорю…
Похоже, обе девушки – англичанки.
– Как насчет их? – говорит Фердинанд тихо.
– Что насчет их? – переспрашивает Саймон.
– Ну?
Саймон смотрит на него так, будто у него свело живот.
– Да ладно тебе! – говорит Фердинанд. – Не так уж они плохи. В самый раз. Получше тех, что были в Варшаве.
– Ну, это не показатель…
– Ты как хочешь, – говорит Фердинанд сквозь смех, – а я их приглашу за наш столик.
Саймон вздыхает с неудовольствием, руки его слегка дрожат, и он закуривает очередную сигарету. Он смотрит, как Фердинанд в своей неподражаемой манере подруливает к девушкам и заговаривает с ними. Он указывает на столик, за которым сидит Саймон, и Саймон сразу же отводит взгляд и смотрит в окно на внушительную черную громаду Святого Витта, шедевр готики. Он еще рассматривает собор или делает вид, что рассматривает, когда слышит голос Фердинанда:
– Это мой друг, Саймон.
Он поворачивает голову, солнце слепит его, и он щурится. Вот они стоят перед ним, со стаканами в руках. На одной летняя шляпка. Фердинанд приглашает их присесть, и они неуверенно присаживаются.
– Ну, – говорит Фердинанд, занимая свое место, и голос его обретает особую глубину и бархатистость, – как вам нравится Прага? Давно вы здесь? Мы только утром прибыли – еще почти ничего не посмотрели. Так ведь, Саймон?
Саймон качает головой:
– Ну, в общем, да.
– Мы заглянули туда, – говорит Фердинанд, кивая за окно. – Саймон любит соборы.
Девушки переводят взгляд на него, как бы ожидая, что он на это скажет, но он молчит.
– А вы там были? – спрашивает Фердинанд, обращаясь непосредственно к девушке в летней шляпке, ведь она гораздо привлекательнее.