========== Часть 1 ==========
***
Когда ослепляющий свет в небе приближается, Малдер обхватывает мое запястье и сжимает. Я ничего не вижу из-за света столь яркого, что мне приходится закрыть лицо ладонью: просто прищуриться явно недостаточно.
За последующей вспышкой наступает не менее ослепляющая темнота, и моему зрению требуется пару секунд, чтобы приспособиться. Неумолимый Моррис Флетчер по-прежнему стоит рядом с нами, окруженный военными, которые, на мой взгляд, выглядят слишком уж агрессивными.
– Пойдем, Малдер, – говорю я, но, как ни странно, слышу не свой голос, а его. Я перевожу взгляд вправо, но его там нет. Тогда я опускаю взгляд и вижу, что он все так же сжимает мое запястье, однако мне кажется, что это мои пальцы обхватывают его руку. И наконец я заглядываю в собственные испуганные глаза.
– Какого хре?.. – говорит она, когда я выпаливаю: – О боже.
– Малдер? – шепчу я.
– Скалли?
Уставший от проволочек Флетчер прерывает нас, громко заявив, что мы вторглись на государственную собственность. Она… он выглядит раздраженным, явно собираясь выдать какой-то опрометчивый ответ, но я отрицательно трясу головой.
– Пойдем, – говорю я, потянув за рукав собственного пиджака. – Давай просто уберемся отсюда.
Совершенно сбитые с толку, мы направляемся к машине – каждый к привычной для него стороне, но тут возникает новый неловкий момент. Малдер спотыкается о собственные ноги, а затем на цыпочках подходит к водительской двери, делая микроскопические шаркающие шаги.
– Какого черта ты творишь? – шиплю я на него.
– Я не могу ходить в этих ботинках! – шипит он в ответ.
Я не помещаюсь на пассажирском сиденье. Мне еще никогда не доводилось не поместиться куда-то, а вот сейчас сижу, согнув колени и упираясь ими в бардачок. У Малдера дела обстоят немногим лучше: он не может достать до педалей и явно расстроен этим обстоятельством.
– Может, нам стоит поменяться? – предлагаю я.
– Нет, пока мы не выберемся отсюда и не выясним, какого черта вообще происходит. Как ты… господи, я ничего не могу достать!
Это какой-то сюрреализм. Все происходящее кажется кошмаром или наркотическим трипом от некачественной кислоты. Я без конца щиплю себя за запястье, пытаясь вырваться из этого, – чем бы это ни было – но безрезультатно. Движимая любопытством, я подношу руку к лицу и трогаю его, ощущая, как пальцы покалывает отросшая за день щетина на щеках. Это не по-настоящему. Это не может быть по-настоящему.
***
Мы почти не разговариваем по дороге к мотелю. Не могу говорить за Малдера… ну, вообще-то, сейчас я буквально говорю за Малдера, но, по-моему, нам просто кажется чертовски странным разговаривать и слышать при этом не свой голос, а другого. Это режет слух. Кое в чем мы все же сошлись, признав, что нам надо вернуться в Вашингтон как можно скорее.
Вообще-то, мы согласились не только с этим. Мы вернемся в Вашингтон как можно скорее и никому не расскажем о случившемся, пока не поймем, с чем имеем дело. С этой целью я бронирую билеты на ночной рейс из Санта-Фе, пока Малдер поспешно пакует наши чемоданы.
– У тебя нет обуви без каблука? – жалуется он, копаясь в моей дорожной сумке.
– Дома есть.
– У меня такое ощущение, что я вот-вот сломаю лодыжку. – Он делает несколько осторожных шагов по номеру, дважды спотыкается и чуть не впечатывается головой в стену, однако я успеваю его перехватить.
– Нанесешь мне травмы, и я тебя убью.
Он стоит шатаясь, словно детеныш жирафа. Боюсь, если рассмеюсь, он сочтет, что я получаю от всей этой ситуации удовольствие, а это совершенно точно не так. Из всех передряг, в которые он нас втягивал, эта определенно берет главный приз. Так что я просто стою, скрестив руки на груди, и смотрю, как Малдер, прихрамывая, ходит туда-сюда, пока наконец не обретает равновесие, подарив нам обоим надежду на то, что он не шлепнется на задницу в ботинках на пятисантиметровых каблуках.
Полет домой оказывается самым неудобным из всех, что мне приходилось переживать. Обычно я предпочитаю сиденье у иллюминатора, но мое длинное тело помещается только на месте у прохода. Малдер же, со своей стороны, выглядит почти довольным, когда разваливается в кресле и потягивается.
– Здорово, – говорит он. – Мне никогда раньше не требовалось так мало места.
Как только я верну себе свое тело, я его убью. Медленно. С применением изощренных пыток.
Может, дело в усталости от невыносимого путешествия по бездорожью или неудобства от нахождения в чужом теле, но как только самолет приземляется, я ощущаю навязчивую потребность оказаться как можно дальше от Малдера. Мне тяжело смотреть на него и видеть себя, но знать, что это не я.
– Думаю, нам стоит держаться вместе, – говорит он, когда мы направляемся к очереди на такси. – Не выпускать друг друга из виду, пока мы не придумаем, как это исправить.
В какой-то момент он по привычке пытается положить руку мне на поясницу, но его прицел несколько сбит из-за разницы в росте, так что его ладонь опускается прямо мне на задницу. Я подпрыгиваю от неожиданности.
– Малдер!
– Чт… о! Извини.
– Осторожнее.
– Я же сказал, что сожалею.
– Ну, а как бы ты себя почувствовал, если бы я шлепнула тебя по за… неважно. Ты что-нибудь придумал?
– Нет, а ты?
– Нет. Мне, однако, кажется, что нам надо вести себя как ни в чем не бывало. Жить день за днем, как будто ничего необычного не произошло.
– День за днем?
– Мы не знаем, как долго это продлится, Малдер. Часы, дни, недели…
– Только не говори «месяцы».
– Годы.
– Годы, – рявкает он.
– Говори потише, – шепчу я, наклоняясь так, что наши головы оказываются почти на одном уровне. Сомневаюсь, что мне когда-либо приходилось нагибаться, чтобы с кем-то поговорить. И почему меня угораздило быть такой коротышкой, тогда как он такой высокий? Удивительно, что никто из нас за последние шесть лет не страдал от растяжений шеи.
– Как ты можешь так спокойно к этому относиться?
– Я вовсе не спокойно к этому отношусь, но и не собираюсь устраивать истерику в очереди на такси.
– Ну, тогда чем ты хочешь заняться?
– Сейчас суббота, так что мы отправимся по домам и все обдумаем, а в понедельник встретимся на работе и обсудим наши идеи. Если повезет, одного из нас настигнет озарение.
– Ты хочешь разделиться?
– Я хочу подумать, а это означает, что я не хочу, чтобы меня отвлекали, и не хочу оказаться втянутой в очередную твою безумную эскападу, пока не обдумаю все как следует. – Подъезжает такси, и так как мы следующие в очереди, я по-джентльменски открываю дверь для Малдера. Он неохотно садится на заднее сиденье, и я протягиваю ему свою дорожную сумку.
– О, и, Малдер, – зову я, прежде чем закрыть дверь. – Ни при каких обстоятельствах не втрави меня в неприятности. Просто помни, что я уже однажды в тебя стреляла.
– Скалли, я правда думаю…
Я захлопываю дверь, обрывая его на полуслове. Сейчас мне просто хочется отправиться домой и придумать решение этой проблемы.
***
Я измотана до предела, когда добираюсь до квартиры Малдера – моего милого дома на следующие… сколько бы там ни заняло разгребание этого бардака. Мне хочется просто лечь, поспать и надеяться, что какое-то поистине замечательное озарение снизойдет на меня во сне. О чем я позабыла, так это о том, что у Малдера не было кровати – от слова «совсем».
Все эти годы я и вправду думала, что он шутил, говоря, что так и не собрался купить кровать, раз все равно предпочитал спать на диване. Он называл свою спальню кладовкой, и не случайно: я заглядывала туда пару раз и не увидела ничего, кроме коробок. Наверняка где-то под ними должна скрываться кровать, думала я. Что ж, я ошибалась.