За тридцать две воскресных охоты они дважды встречали Столбняка. В первый раз Какша своим бешеным кряканьем напугала его раньше времени, и Кроха успел сделать только один выстрел с двухсот пятидесяти ярдов. От звуков пальбы Столбняк покатился с холма. Когда же Кроха с Какшей наконец добрались до того места, куда он свалился, от Столбняка не осталось и духу. Ни туши, ни крови. Какша сразу взяла след, но потеряла его у ручья Маккензи. Они ходили вверх-вниз по обоим берегам почти до самого вечера, но так ничего и не нашли. Какша очень устала, и Крохе пришлось тащить ее домой на руках.
Во второй раз Столбняк первым заметил, как они бродят вокруг его следов, и улегся ждать в зарослях дубов. Когда они проходили мимо, хряк выскочил, нацелился куснуть Кроху за ногу, промахнулся, однако повалил его на землю и буквально наскочил на Какшу, придавив ее неуклюжую ласту так сильно, что Крохе пришлось опять тащить ее домой на руках. Все же перед тем как сесть на задницу, он успел ясно — хоть и мимолетно — рассмотреть Столбняка, а потому по дороге домой уверял Какшу, что Столбняк долго не продержится, он уже не так резв, как раньше, заметно отощал, вроде бы потерял один клык, зато на ушах четко видны дыры от 243 калибра.
Дедушка встретил их в дверях кухни.
— Можешь не говорить, что сцепился с хряком. И так вижу.
— Откуда? — спросил Кроха.
— После него ты каждый раз тащишь Какшу на руках.
Какша зашипела.
Кроха вспыхнул, потом улыбнулся.
Дедушка ухнул.
Столбняк, устав от волнений, двинулся вдоль ручья к сплетению глубоких секвойных корней, собираясь насладиться в эту жару коротким дневным сном. По дороге он пару раз глубоко хрюкнул, выразив таким образом свое удовлетворение. Терпеть каждый седьмой день домогательства странной утки и огромного детинушки — дело, конечно, утомительное, но не особенно опасное. И, разумеется, как сказал бы на его месте дедушка Джейк, чего опасаться бессмертному? Бессмертные живут всегда, по определению — хоть так, хоть эдак.
Глава IV. ВТОРОЕ СЕРДЦЕ
Хотя дедушка Джейк никогда об этом не говорил, а сон и сладкие сновиденья служили подходящим извинением, он не одобрял воскресную охоту на свиней, не одобрял категорически. Убийство Столбняка превращалось для Крохи в настоящую страсть, и это беспокоило старика. Охота — одно, убийство — другое, страсть в любой ее форме — штука коварная, так говорил ему опыт; человек не родится на свет, если не ослабит хватку, и лишь немногим удается разрешиться от страсти. Плотный огонь возбуждения в Крохиных глазах казался Джейку слишком безудержным. Старик благословлял Какшу и то, что она увязывалась за Крохой, ибо, несмотря на старания, утка ковыляла медленно, и вместе они обходили хорошо если восьмую часть той площади, которую Кроха прочесал бы один или с собаками. В глубине души Дедушка не желал Столбняку смерти — он твердо верил, что Столбняк носит в себе душу его старого друга Джонни Семь Лун. Вера эта не переставала удивлять самого Джейка, поскольку вообще-то он считал разговоры о реинкарнациях кучей лошадиного дерьма в пять футов высотой.
Джонни Семь Лун был единственным, не считая самого дедушки, человеком, выпивавшим без содрогания Шепот Старой Смерти. Дедушка познакомился с ним вскорости после того, как ради спокойной жизни забросил игру. Он сидел на крыльце, снимая пробу с пятой по счету партии виски, и тут в дальнем конце двора появился старый индеец в засаленной ковбойской шляпе и черном пончо. Никогда его раньше не видевший Дедушка сразу узнал героя рассказов о Джонни Семь Лун, старого индейца из племени Помо, что бродил среди прибрежных холмов, не имея, судя по всему, ни дома, ни источников существования. Согласно этим не раз слышанным историям, Джонни Семь Лун был «врачом», или знахарем, в те времена, когда короста белой цивилизации еще не разъела племенную жизнь. Вся округа подозревала Джонни Семь Лун в том, что он наводит порчу на заборы и тяжелые машины, да и вообще не особенно привечала. При этом говорили о нем всегда со странным почтением — Джонни Семь Лун был вежлив и немногословен, а если вспомнить шаманское прошлое, слухи об особой силе… ничего особенного… так, одни ощущения.