Звонили из женского журнала.
Если бы Кактусов не лежал, он бы упал. Но он лежал, что было его основным времяпрепровождением, когда он не сидел. А сидел он редко…
Редактор гламурного глянца предложила ему вести рубрику яоя.
Кактусов не знал — что это такое. Но, на всякий случай, согласился подумать.
А потом полез в Интернет.
Когда узнал — долго и громко матерился. Сначала сам по себе, а потом продолжил в телефонную трубку.
Редактор долго молчала, слушая брутальные изыски Кактусова, а когда он выдохся — назвала сумму.
Кактусов сразу захотел еще коньяка. Попросил время «наподумать». Потом оделся, сбегал за пивом и сигаретами, перезвонил и согласился. Но под условием псевдонимности. Псевдоним придумали хитровыкрученный. Чтобы никто не догадался. Афиногения Гетерова.
А потом заплакал.
Плакал долго. Целый месяц. Плакал и писал о том, как нежные прикосновения японского мальчика будят на ранней заре другого японского мальчика. Как потом они целуются, как…
Иногда Кактусова рвало. Впрочем, он успевал добежать в «комнату созерцаний» и клавиатура не страдала.
Но он терпел.
Терпел, плакал и писал дальше.
Иногда у него яойно болела основная эрогенная зона. «Геморрой» — надеялся Кактусов и продолжал преодолевать себя. Природа что хочет — то и творит. Иногда такое…
«— Прости меня, мой месяц, — шептал он ему, — но я должен родить сына, но сам не могу. И ты не можешь. Но царство требует наследника… Он уткнулся в плечо любовника и нежно захныкал. — Ты мой, только мой, Прости, что я пересплю с ней. Помни — твоя простата- моя простата! Мой яой — твой яой!»
Через две недели после начала работы ему начали сниться кошмары. Большеглазые япончики грустно смотрели широко открытыми глазами прямо в его глубокий яой. Он кричал и просыпался, пугая кота. Кот седел и думал о мести. А когда придумал — отомстил. Мстя была ужасна.
Однажды ночью, когда Кактусову ничего не снилось, кот забрался к нему на самое теплое место. Которое находится с другой стороны яоя. Подремать и помурлыкать. Кактусов заорал так, что в стенку забарабанили соседи. После того, как кот об эту стенку шмякнулся. С тех пор кот избегал Кактусова, а Кактусов — кота. Писатель почему-то стеснялся смотреть коту в глаза.
Когда цикл рассказов был закончен — Кактусов перестал выпивать и ушел в запой. Правда перед этим отправил в журнал свои творения.
Журнал был обеспечен материалами на год вперед. Кактусов же деньгами на целый месяц.
Читательницы плакали, но читали гламурненькие рассказы о нежной мужской любви, не подозревая, что небритая «Афиногения Гетерова» стоит, попыхивая перегаром, в той же очереди за сосисками для кота, что и они.
Писатель Кактусов и новый год
Однажды, у писателя Кактусова наступил Новый Год. Наступил внезапно и неожиданно. Как, впрочем, это всегда и бывает. Только что было тридцатое декабря — а вот на тебе — уже и тридцать первое. Делать нечего. Придется праздновать.
Пришлось начать прямо с утра. Потому как и аську, и скайп, и даже телефон завалили елочками из буковок. Типа перешли всем свои друзьям — и будет тебе счастье. К полудню Кактусов был так зол на елочки, что даже пнул кота. Кот немедленно нагадил на одеяло. День задался сразу.
Тогда Кактусов засунул одеяло в машину и стал готовить всей семье — себе и коту — праздничный ужин, злобно ворча про себя — «Чтоб ты издох, мохнатое чудовище!»
Кот ему думал в ответ: «Сначала пожру! А там видно будет…»
Ужин готовить было очень трудно. Потому как, кроме пельменей, в морозилке ничего не было. Даже водки. Пришлось выбираться на улицу.
В магазине ему продали гнилые мандарины, курицу (вроде нормальную) и бутылку водки — паленую, если можно! И сок. Ой, блин. Еще коту «Вискаса»… Он же любит коту отдаваться…
А потом Кактусов стал готовить курицу. В духовке. Отфистинговал ее грецкими орешками, жареным луком, тертой морквой и вареным рисом и стал ждать. Потом вдруг понял, что надо поджечь газ. Поджег. Пошел пить водку с телевизором. А больше и не с кем было. Кот-то спрятался. А в аське никого не было. Даже редактора.
Налил водки. Выпил, чокнувшись с телевизором. Там какие-то скоморохи изображали новогоднее веселие и пучили глаза. За деньги. Кактусов выматерился и переключил на другой канал. Там были те же с теми же.
— Ну, йо… — огорчился Кактусов. И переключил еще раз, потом еще раз и еще. Пучеглазые были везде. Петя с огорчения хлобыстнул еще пару стопочек и вспомнил, что не засувал в курицу чернослив. И побежал на кухню — проверять. Курица к моменту проверки зачем-то подгорела.