«Да, да, вы правы, — подумал про себя Антонио, — это он, Антонио, дурак и есть.»
Затем Антонио меланхолично загляделся на красивые деревья, около которых расположилась группа, созерцавшая его с таким вниманием, и спросил себя, какое бы из этих деревьев ему выбрать, чтобы с большим удовольствием быть повешенным. Он совершенно погрузился в эти размышления, как вдруг почувствовал знакомый удар по плечу, быстро обернулся и увидел стоящего подле себя атамана.
— Я тебя искал, Антонио, — сказал Жакомо.
— Меня, капитан?
— Да, теперь твоя очередь.
— Моя очередь?
— Ну да, конечно, твоя.
— А что мне делать?
— Да идти за провизией же, черт возьми!
— А!..
— Так отправляйся, — сказал Жакомо, — видишь, товарищи тебя уже дожидаются внизу.
Антонио проследил глазами направление, указанное рукой атамана, и в самом деле заметил двоих из своих товарищей, кивавших ему головой.
— Вот и я, — сказал Антонио, присоединившись к товарищам.
Тогда все трое молча направились в ту часть плоскогорья, которая возвышалась совершенно отвесно и на таком расстоянии от земли, что полковник был прав, находя бесполезным охранять ее пикетом или часовыми. Подойдя к краю пропасти, в то время как Антонио со спокойствием горца смотрел в нее, один из товарищей сделал несколько шагов в сторону, пошарил в кустах, вытащил оттуда мешок и веревку и, подойдя к Антонио, мешок повесил ему на шею, а веревку продел под мышками.
— Что за черт, что вы собираетесь делать? — сказал Антонио, которого эта церемония начинала беспокоить.
Тогда один из товарищей лег на живот таким образом, что в пропасть свешивалась только голова.
— Делай тоже, что и я, — сказал он Антонио.
Антонио повиновался и растянулся рядом со своим товарищем.
— Ты видишь это дерево? — спросил последний, указывая рукой на сосну, выросшую из расселины скалы на расстоянии двадцати футов под ними и тысячи футов над долиной.
— Да, — ответил Антонио.
— Возле сосны ты видишь углубление?
— Да, — ответил Антонио.
— В этом углублении — орлиное гнездо. Мы спустим тебя до сосны, ты уцепишься за нее одной рукой, а другой пороешься в гнезде и, что найдешь, сложишь в мешок.
— Как, орлят?
— Вовсе нет, дичь, которую родители им приносят, и три четверти которой мы съедаем, а им остальное.
Антонио вскочил на ноги.
— И кому в голову пришла эта мысль? — спросил он.
— Черт возьми, кому же, как не атаману! — ответил бандит.
— Поразительно! — громко воскликнул Антонио, ударяя себя по лбу. — И такого человека я предаю, — прибавил он тихо, со вздохом.
В самом деле, загнанный, как дикий зверь, на вершину скалы, лишенный сообщения с землей, Жакомо возложил на поднебесных хищников обязанность быть его маркитантами. И бандиты воздушные с бандитами горными делились, как братья.
В тот же вечер Антонио пропал.
Глава III
На другой день полковник велел всему отряду стать под ружье. Произведя смотр, он обратился к солдатам:
— Нет ли среди вас такого, который взялся бы разбить бутылку тремя выстрелами на расстоянии полутораста шагов обыкновенной пулей из солдатского ружья? Трое вышли из рядов.
— Попробуем, — сказал полковник.
Бутылка была поставлена на условленном расстоянии.
Один из стрелков разбил три бутылки, двое других лишь по одной.
— Твое имя? — спросил полковник представившего столь экстраординарное доказательство своего искусства.
— Андрэ, — ответил стрелок, опираясь одной рукой на ружье, а другой покручивая усы. — Готов к вашим услугам, если я оказался хоть немного способным, — прибавил он, сделав плечами движение, выдающее человека, лет десять проходившего под ранцем.
— Видишь орла, который кружится над нами?
Стрелок сделал руку козырьком и поднял голову.
— Отлично вижу, — отвечал он. Затем добавил с усмешкой солдата, довольного собой: — Слава богу, не близорук.
— Ну, — продолжал полковник, — так получишь десять луидоров, если убьешь его.