Выбрать главу

B. В. Лёжкин

C. В. Мараков

КАЛАНЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ НА БЕРЕГ

*

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ

ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

М., Издательство «Мысль», 1968

От Воронежа до Командор

(вместо введения)

Первая половина осени под Воронежем часто бывает сухой и ясной. До середины, а то и до конца октября стоят теплые дни, когда солнце так ярко и небо так сине, что только желтеющие кроны деревьев и поникшие от ночных заморозков травы выдают наступление осенней поры.

Но зоолог, изучающий жизнь птиц и зверей заповедного Усманского бора, что расположен в сорока километрах к северу от Воронежа, видит и другие признаки осени. Поредело пернатое население заповедника: улетели на юг быстрые ласточки, яркие и шумливые иволги, кукушки, славки, камышевки, мухоловки, пеночки, сизоворонки, трясогузки, и многие, многие другие птицы покинули родные места. Вместо них появились зимние квартиранты — желтоголовые корольки, чижи.

В сумерки и по ночам гремит воздух от рева возбужденных самцов-оленей, в упорных сражениях отстаивающих свое право на обладание табунком смиренных самочек. Впервые попавшего в заповедный лес человека оторопь берет от этих громких грозных звуков, несущихся из темноты со всех сторон, от треска сучьев, ломаемых самцами во время погони за своими более слабыми соперниками.

Барсуки чистят и углубляют подземные жилища, готовятся к длительной зимней спячке. На водоемах уже почти не встретишь обычных обитателей — ужей и лягушек; одни спрятались в коряги и валежник, другие опустились на дно и зарылись в ил.

Вы хотите увидеть, как готовятся к зиме главные обитатели заповедника — трудолюбивые бобры? Тогда пойдемте вместе на маленькую речку, в самый центр заповедного бора, где уже много лет живут эти удивительные звери. Только надо быть очень осторожным и внимательным: лесные тайны не даются шумливому поверхностному человеку…

Наблюдать за бобрами лучше всего вечером. Незадолго до захода солнца приходим к бобровому поселению. Лесную речку здесь не узнать. Только что мы шли вдоль берега маленького извилистого ручейка, который в болотных сапогах можно почти везде перейти вброд. Но вот бег ручья замедлился, водное зеркало расширилось и перед нами возник целый каскад прудов. Размеры их разные: самый верхний имеет в ширину не более десятка метров, следующий — метров двадцати, а центральный простирается метров на 90 в длину и на 25–30 в ширину; за ним расположено несколько небольших водоемов. Пруды образованы плотинами, которые построили хозяева ручья — бобры.

В двух метрах от берега центрального пруда — бобровый домик. Он производит внушительное впечатление. Высота его, если считать от скрытого под водой основания, не меньше 2 метров, окружность же — по крайней мере 10–12 метров. На крыше домика видны натасканные бобрами обрубки стволов деревьев, ветки, свежие «заплаты» из ила. «Бобровая крепость», «замок на воде» — так называли жилища бобров некоторые восторженные зоологи и писатели-натуралисты.

По берегам пруда множество конусообразных пней — остатков от подгрызенных зверями деревьев. Одни светлые, вокруг них на земле — белые стружки — это свежие следы работы бобров. Пни от давно сваленных деревьев совсем темные. Есть и такие, которые начали гнить, превращаться в труху. Не один год хозяйничают здесь бобры!

Несколько деревьев, недавно сваленных зверями, лежат на земле, от них к воде ведут темные, утрамбованные лапами бобров тропы. Мы видим какой-то совсем незнакомый, таинственный звериный городок. Приходит на память название книги американского натуралиста Эноса Миллса — «В мире бобров», написанной в начале нынешнего века. В ней он очень верно передал впечатление, которое производит на человека вся обстановка воздвигнутых бобрами городков. Действительно, особый, ни на что не похожий бобровый мир…

Солнце скрылось за кронами деревьев, начало смеркаться. В воздухе быстро расходится прохлада осеннего вечера. Пора затаиться и ждать, когда выйдут хозяева городка.

Вода в прудах безмолвна. Гаснущий закат отражается в ней своими бледными, так несхожими с летними красками. Очень тихо. Только где-то за большим лесом начинают свои турнирные бои олени. Но вот вода около бобрового домика заколебалась, по пруду пошла рябь и на поверхности показалась голова с плотной, блестящей шерстью, короткими округлыми, почти незаметными ушами. Это крупный старый бобр первым закончил дневной отдых и выплыл на работу. Несколько минут зверь осматривался своими небольшими, широко расставленными глазами, пытаясь определить, не подстерегает ли его какая-нибудь опасность. Все спокойно. Медленно повернувшись, бобр поплыл к противоположному берегу, вылез из воды, еще раз настороженно огляделся вокруг и направился к молодой зеленокорой осинке, растущей почти на самом берегу водоема. На фоне отраженного водой заката зверь был виден очень хорошо. Подойдя к дереву, он приподнялся на задние лапы, упершись о землю мощным хвостом, передними лапами обхватил осину, наклонил голову и быстро стал выгрызать из ствола, все время передвигаясь вокруг дерева, большие щепки.

Между тем из домика показались еще два бобра. Они не стали тратить времени на разведку: рассудили, что раз глава семьи спокойно работает, то бояться нечего; вылезли на берег среди зарослей тальника и болотных трав, покормились немного, затем один начал разгрызать на части верхушку сваленной ранее осины и обрубки ее таскать в воду (про запас на зиму), другой же принялся за ремонт хатки.

Наблюдать за «архитектором» бобрового городка особенно интересно. Он нырнул в воду, выгреб оттуда мокрый ил, перемешанный с водными растениями, и грудью, с помощью передних лап, вытолкнул его на поверхность жилища. На хатке осталась черная, покрытая грязью дорожка. Потом зверь принес в зубах большую осиновую палку с обглоданной корой и стал пристраивать ее на крыше домика. Несколько раз он перекладывал ветку с места на место, пока не нашел подходящего, с его точки зрения, положения. Небольшой бобр показался из-за домика и начал помогать старшему. Но дело у зверька не спорилось: приносимые им ветки цеплялись за неровности стенок жилища, и ему никак не удавалось затащить их вверх; комки грязи расползались в лапках сразу же, как только он выныривал из воды… Бобренку быстро надоело это бесплодное занятие, и он отправился на берег лакомиться побегами ив и болотными травами.

Стемнело. О деятельности зверей теперь можно было судить только на слух. Из разных мест поселения доносились плеск воды, хруст коры, обгрызаемой с веток острыми бобровыми резцами, и другие звуки: видимо, вся семья из шести-семи бобров покинула домик и дружно трудилась…

На противоположном берегу с треском упала подгрызенная старым бобром осинка. Испуганные звери бросились в воду (находившиеся в воде нырнули, ударив хвостами о поверхность и подняв фонтаны брызг) и скрылись в своих убежищах. На некоторое время все затихло…

Скоро бобры опять выйдут на поверхность и продолжат свои занятия. Но мы с вами их не увидим: ночная темнота поглотила и пруды, и бобровую хатку…

Перенесемся теперь из-под Воронежа за много тысяч километров, на восточную окраину нашей Родины. Там, за Камчаткой, этой легендарной страной ветров и туманов, в водах Тихого океана лежат Командорские острова. За два с лишним столетия после их открытия Командоры приобрели немалую известность не только в нашей стране, но и за ее рубежом.

Шумные в летние месяцы берега и прибрежные пространства этих островов осенью становятся почти безжизненными. Первыми покидают Командоры морские колониальные птицы: сначала малые конюги, затем кайры, крикливые чайки-говорушки, наконец, топорки и глупыши.