Не только хвост
У водных зверей в терморегуляции участвует вся поверхность тела (ведь у них нет плотного мехового покрова, перекрывающего доступ воды непосредственно к коже). Ученые считают, что температура верхнего слоя кожного покрова этих млекопитающих и окружающей воды всегда равна, то есть она в той или иной степени ниже температуры внутренней среды зверя. Кровь, проходя через кожу, несколько охлаждается. Если в организме образуется избыточное количество тепла, то происходит рефлекторное расширение сосудов кожи, поток идущей к периферии крови увеличивается, объем теплоотдачи возрастает. Когда зверю холодно, происходит обратное явление — сжатие кожных сосудов. Зверь экономит тепло. Пульсация кожного кровообращения у морских зверей возможна благодаря хорошему развитию мускулатуры в стенках артерии.
Выше мы упоминали о том, что в плавниках морских зверей есть особые комплексные сосуды. По выражению профессора А. Г. Томилина, «именно через плавники, как через своеобразные «отдушины» изолированного жиром организма, по-видимому, и происходит в первую очередь интенсивная отдача тепла, например при быстром плавании и усиленной мышечной работе…»[7].
Чтобы доказать это положение, ученый поставил опыт с дельфинами. Зверя извлекали из воды и оставляли на берегу, в тени, при температуре воздуха около 30 градусов. Измерив через 11–15 минут температуру различных участков тела дельфина, обнаружили, что в прямой кишке она равна 37,7, на боку тела 30,5, на поверхности спинного плавника — 37 градусам. Еще через некоторое время температура в прямой кишке повысилась на 2 градуса, на боку— на 1,5, на спинном плавнике осталась прежней.
«Слабая теплопроводность воздуха, однако, не позволяет таким терморегуляторам предотвращать поднятие температуры тела, находящегося на суше, но в воде они для этого вполне достаточны, — пишет А. Г. Томилин. — Мы несколько раз вставляли термометр в прямую кишку животных, находящихся в морской воде с температурой 19–20°, и не наблюдали, чтобы ртуть поднималась выше 37 °C, даже при неспокойном поведении зверей…»[8]
П. Фрейхен и Ф. Соломонсен отметили в книге «Когда уходят льды» некоторые повадки котиков, связанные с регулированием теплоотдачи этими млекопитающими.
«Котики, которые собираются большими стадами на берегу и остаются там, тяжело переносят жару, — пишут эти авторы. — Высокоэффективные, изолирующие свойства меха позволяют им прекрасно приспосабливаться к пребыванию в холодной воде, но в период размножения затрудняют им жизнь. Густая шерсть задерживает теплоотдачу, и тепло уходит только через лишенные волосяного покрова ласты… На берегу котикам становится жарко, они тяжело дышат и часто обмахиваются ластами».
На Командорских островах один из нас также наблюдал некоторые приемы, при помощи которых котики «управляют» уровнем теплоотдачи.
В условиях, когда отдача тепла переходит допустимый предел (мы еще не знаем внутренний механизм, улавливающий этот момент), животные принимают дополнительные меры по сохранению тепла. Если это происходит в воде во время их отдыха, они плотно прижимают ласты «по швам», кладут задние на передние и в результате с одной стороны поверхности ластов теплоотдача резко уменьшается. То же самое котики делают и на лежбищах поздней осенью, когда песок, галька и камни становятся очень холодными, а в воздухе носятся первые белые мухи.
Интересно, что и калан, когда спит на воде, задние лапы кладет на брюхо. Со стороны посмотришь — качается на волнах обрубок.
Летом на котиковом лежбище, особенно в жаркие солнечные дни, можно видеть иную картину. Котики раскладывают передние ласты подальше от теплого тела, а задними обмахиваются, словно веером. Некоторые наблюдатели ошибочно пытались объяснить такое обмахивание стремлением отогнать рой мелких, серых, чрезвычайно назойливых мух. Но отдача тепла через ласты не всегда бывает достаточной, и тогда зверь пускает в ход дополнительный «вентилятор» — легкие. Вы помните, как ведут себя в знойный июльский день собаки, вороны, воробьи, куры? Раскрыв пасть или клюв, они учащенно дышат, «изгоняя» тепло. То же самое делают и котики.
ГЛАВА 5
В ВОДЕ ХОРОШО,
А НА СУШЕ ЛУЧШЕ
Как воздвигаются дворцы
Мы несколько увлеклись описанием роли водной среды в жизни наших знакомых-амфибионтов и придали, может быть, слишком большое значение характеристике их приспособлений. Такой путь, несомненно, уведет нас в океан, к группе истинно водных млекопитающих— сиреновых и китообразных. Поскольку же наши цели были иными, надо вовремя вспомнить о том, что суша-то для наших героев остается главной.
Как же ведут себя полуводные звери на суше и почему она им необходима? — Прежде всего жилища.
Самый искусный строитель из всех полуводных животных, если не из всех млекопитающих вообще, — речной бобр. Слава о бобрах как об «умелых» строителях вошла в самые разнообразные литературные источники — от серьезного исследования ученого-зоолога до любимой всеми малышами книги Корнея Ивановича Чуковского «Доктор Айболит». Наибольшее впечатление производят бобровые хатки — своеобразные «небоскребы» животного царства. Размеры этих сооружений различны. Самые маленькие домики едва возвышаются над уровнем воды или земли — это конурки для одиночного зверя, чаще всего молодого, не успевшего обзавестись семьей и хозяйством. Старые домики превышают в диаметре десяток метров, а в высоту — рост человека. Действительно, настоящие дома! А если этих хаток не одна, а две-три, как бывает у большой дружной бобровой семьи? Тогда возникает бобровый городок.
Гёте как-то использовал выражение «бобровая республика». Путешествуя по Италии, он попал в Венецию, и этот город с домами, построенными среди воды, напомнил ему бобровые поселения.
Бобровое жилище сооружается на много лет. Внутри хаты до пяти «этажей». Один из авторов изучал строение крупного жилища бобра на речке Кривке, левом притоке реки Воронежа. Только в одной из «комнат» этого сооружения могли свободно разместиться лежа пять человек.
Помнится, что у Фенимора Купера герой приключенческого романа спасается от преследовавших его индейцев в бобровом жилище. В действительности такую вероятность трудно допустить, ибо входы в хатки расположены в воде и попасть во внутренние «покои» можно только через узкие темные туннели.
Но если бы нам пришлось поселиться в жилище бобров зимой, то, к своей радости, мы обнаружили бы там весьма сносный микроклимат. В Воронежском заповеднике в течение нескольких лет проводились наблюдения за температурным режимом в гнездовых камерах домиков. Сквозь щели в них пропускали длинные скрытые в резиновой оболочке датчики дистанционного электротермометра. Оказалось, что в суровые зимние морозы температура в заселенных бобрами и прикрытых снежным одеялом домиках колеблется от 2–3 до 2–4 градусов. Летом же в резиденциях бобров приятный влажный и прохладный воздух; редко температура в хатках превышает 20 градусов…
Стенки домиков очень прочны. Э. Сетон-Томпсон описывает случай, когда на одну из бобровых хаток упала большая канадская ель и переломилась пополам, не повредив жилища.
В помещении у бобра всегда чисто. В тех камерах, где звери отдыхают, есть постели, выстланные стружками от погрызаемых ветвей. По мере того как постель грязнится, бобр «застилает» ее свежей стружкой. В отношении чистоплотности он один из самых примерных зверей.
Будущий домик бобры закладывают на месте временного жилища, где-нибудь над корневищами ольхи или обрушенным подземным ходом. Постепенно они окружают провал ветвями и обрубками деревьев, заливают глиной, илом. Древесные части они таскают в зубах, помогая лапами. Индейцы и траперы утверждали, что при переноске ила и глины звери пользуются хвостом. Бобр якобы подсовывает свой толстый лопатообразный хвост под кусок глины и поднимает его себе на спину. Затем тащит на спине, придерживая хвостом, пока не дойдет или не доплывет до хатки и не замажет одно из отверстий.