Можем заверить вас, что морские полуводные звери большие домоседы, чем бобр или ондатра. Ведь котики, как и перелетные птицы, на 6–7 месяцев расстаются с берегом, уплывая за многие тысячи километров. Но приходит срок — и они возвращаются обратно. Наши же «домостроители» удаляются от своих жилищ не больше чем на 1,5— 2 километра. Не так-то уж сложно возвратиться домой из такого путешествия.
Почему не все время в воде?
Хатки, подземные норы, лежбища… На суше многие около-водные звери находят и корм. Но есть и еще причины, по которым наши герои не могут оторваться совсем от земли.
Сибирские зоологи С. С. Фолитарек и А. А. Максимов возглавляют крупную экспедицию по изучению биологии водяной крысы и способов борьбы с ней. В ходе исследований они ставят различные эксперименты. В одном из экспериментов решалась задача: как долго может водяная крыса находиться в воде? Оказалось, что это зависит от температуры среды. При 26–30 градусах тепла крысы плавают, не вылезая на сушу более 9 часов. Если бы они находились на свободе, они покрыли бы за это время 18–20 километров (скорость движения водяной крысы — около 2 километров в час). Однако при температурах от 0 до 4 градусов зверьки на воде держатся недолго — всего семь с половиной минут. При низких температурах их гибель от переохлаждения неизбежна. Уже через несколько минут они делаются вялыми, судорожно вытягивают задние лапы. Может быть, поэтому на зиму водяные полевки и стремятся уйти подальше от воды.
Опыты показали также, что зверьки черной окраски могут держаться на воде почти в полтора раза дольше светлых. Из одинаково окрашенных зверьков упитанные заметно выносливее худосочных. Значит, у таких животных, как водяная крыса, организм недостаточно «переоборудован» для длительного пребывания в воде, и без суши не обойтись даже взрослым зверям. Ондатра в меньшей степени подвержена переохлаждению и может дольше крысы плавать в очень холодной воде. Поэтому для ондатры зимние подледные прогулки не представляют затруднений. Иное дело весной.
Одному из авторов приходилось вести наблюдения за ондатрой на побережье озера Балхаш вскоре после таяния льда. Тысячи зверьков, гонимые инстинктом расселения, плыли вдоль берега. Часть из них заплывала в камыши и приступала к постройке хаток, другие следовали дальше, нередко теряли из виду берег, исчезали в водных просторах Балхаша. Заблудившимся зверькам почти никогда не удается выбраться живыми. Подобно заплутавшемуся в лесу человеку, они делают бесконечные круги. Постепенно ондатры обессиливают: мех их намокает, они захлебываются и тонут. Только редким счастливцам иногда повстречается доброй души промысловик на моторке, который возьмет терпящего бедствие зверька в лодку и высадит его на берег.
Нет никаких сведений о том, как долго могут плавать без выхода на сушу другие полуводные звери внутренних водоемов. Несомненно, бобр способен длительное время проводить в воде. Его крупное тело медленно отдает тепло, и гибель от переохлаждения наступает в редких случаях. Правда, при транспортировке в клетках полуводных животных выявилась одна особенность. Все они простужались и часто гибли даже при небольшом дожде с ветром. Охотовед В. В. Беляев рассказывал, что во время перевозки норок к местам их выпуска они легко намокали от дождя, замерзали и дрожали, как осиновые листы. Только сухое сено, набитое в клетки, смогло предохранить зверьков от болезней. Недалеко ушли от норок и бобры.
Чем же объяснить такую, казалось бы, непонятную картину? Звери, которые часами плавают в воде, достают или ловят корм, таскают строительный материал, вдруг оказываются безоружными перед маленьким дождиком. От пребывания в тесной клетке и загрязнения теплоизоляция меха нарушается, он намокает, и зверь зябнет. Даже калан, чья стихия — суровые воды северной части Тихого океана, попадая в неволю, становится безоружным против холода.
В связи с этим нельзя не рассказать о трагической истории отлова и перевоза каланов на Мурманское побережье в 1937 и 1938 годах. Зоотехник Т. А. Малькович, который тогда руководил этой операцией, предположил, что каланов надо приблизить к естественным условиям и во время перевозки дать им возможность постоянно находиться на палубе в больших ваннах. Действительно, побуждения были самые лучшие — плескайся в воде, вдыхай морской воздух и любуйся расстилающимися океанскими просторами. Но каланам оказалось не до просторов. Они плавали в воде, пока вокруг находились люди. Затем шли из бассейнов на настил и пытались как-то избавить мех от воды. А он намокал, как вата, и куда только девались его свойства, уберегавшие зверей в родной стихии. Каланы мерзли. К тому же усилился ветер. То один, то другой отказывался от корма, стонал, поводя вокруг помутневшими глазами. Вскоре 27 каланов погибли от крупозного воспаления легких. Напомним, что это происходило в октябре, когда температура воды и воздуха была не ниже 10–12 градусов.
В зимнее и ранневесеннее время развязка наступает значительно быстрее. В апреле 1955 года на острове Медном поймали двух взрослых каланов. Несколько дней, пока звери находились на суше в транспортных клетках, они чувствовали себя превосходно. Миролюбиво поглядывали на людей, брали из рук морских ежей, рыб и осьминогов. Но вот их перевезли в другое место и выпустили в просторную клетку, наполовину погруженную в воду. Первые минуты звери радостно ныряли, плескались, и, казалось, все было в порядке. Но через 10–15 минут в движениях их передних лап стала улавливаться неуверенность, появилась дрожь, а еще через час звери настолько закоченели, что неподвижно лежали на воде, не реагируя на присутствие людей. Даже на настил они не в силах были выбраться. Пришлось их нести в помещение, отогревать. Однако эта мера мало помогла. Озноб от переохлаждения сменился высоким жаром, и на следующее утро каланы погибли. В дальнейшем, наученные горьким опытом, мы в первые дни не давали пойманным каланам возможности находиться долго в воде и приучали к ней зверей постепенно. Все обходилось благополучно.
Когда поверхность моря по небрежности человека оказывается покрытой нефтепродуктами или маслянистыми веществами, к каланам приходит беда. Они стремятся уйти из загрязненной воды подальше и даже могут покинуть привычные места обитания, пустившись на поиски новых берегов. В прошлом браконьеры специально загрязняли прибрежные воды, выливали мазут или креозот и били уходившего спасаться в открытое море зверя.
В наши дни таких намеренных злодейств уже не бывает. Зато примеров случайных трагедий или преступной халатности еще много. То где-то неподалеку от мест обитания каланов сядет на камни танкер — и огромное море нефтяной смерти поймает в свои объятия десятки животных; то, вопреки правилам, судовые команды станут чистить танки и сливать грязь за борт.
Таким образом, хотя каланы и, казалось бы, сроднились с морем, но это родство не всегда надежно. Может быть, потому они и не уходят далеко от берега, чтобы иметь возможность в случае надобности прибегнуть к защите матушки-земли.
У котика в нормальных условиях мех не намокает, но кто поручится, что на пути к местам его зимовок какой-нибудь беспечный капитан не зальет океанские воды мазутом. Однако для котика не столь страшно загрязнение меха и частичная утрата им теплоизолирующих свойств: у него ведь достаточно толстый слой подкожного жира, и переохлаждение наступает не скоро. Другие ушастые тюлени, и в частности сивуч, еще менее нуждаются в волосяном покрове. И сивучи, и морж, а тем более обыкновенные тюлени так надежно изолированы от переохлаждения толстым слоем жира, что могут долгое время вообще не выходить из воды, не видеть суши.