Все произошло не так, как думалось нам позавчера. Прошлой ночью резко изменилась погода. Полил дождь, похолодало. Бросив мысли об охоте на медведя, мы двинулись в обратный путь. Вчерашний день был особенно тяжелым. Проходы во многих заломах были уже закрыты, приходилось вылезать под дождем на скользкие, мокрые бревна, освобождая путь лодкам. Вымокли до основания. Легли спать полуголодными, так как рыба не ловилась, а за дичью никто не отважился выбраться. Николай распорол ногу острым суком; сегодня она опухла, покраснела, надо спешить в поселок.
Нынешний день выдался полегче, так как вышли на более широкую и проворную Агитку. Подгоняемые течением и усилиями замерзших, стремящихся домой рабочих, опустевшие лодки быстро несутся к цели. Завтра будем в поселке. Сырость, холод, кончилась романтика. До чего же человек зависит еще от погоды!..
Что можно добавить еще к хронике этой, можно сказать, обычной экспедиции по выпуску бобров? Когда ее участники добрались до поселка, откуда они начали свой водный путь, дождь окончательно привел в негодность низкие западносибирские дороги. Машины до районного центра или до ближайшей пристани не ходили. 70 километров по раскисшим дорогам — пешком, с грузом, торопясь успеть к очередному пароходу… А в общем — рядовая охотоведческая экспедиция, каких было и есть тысячи…
Некоторые итоги
Великое переселение охотничьих животных началось в нашей стране в начале 30-х годов. Вот некоторые его итоги.
Как мы уже упоминали, первую партию речных бобров отправили для выпуска в другую область в 1934 году. До 1965 года включительно выпущено свыше 9200 зверей. Они появились в 52 областях, краях и автономных республиках Российской Федерации, во всех областях Белоруссии, 5 областях Украины.
Масштабы расселения выхухоли несколько меньше. За 1929–1962 годы путешествие совершило около 7600 зверьков. Их выпускали в 22 областях Российской Федерации и в 9 областях трех других республик.
Норку расселяли преимущественно американскую. Первых зверьков выпустили в 1933 году в водоемах Воронежской области. С тех пор переселили свыше 14 тысяч зверьков — в 32 области и 5 автономных республик РСФСР.
Об огромной работе по расселению ондатры следует упомянуть в несколько ином плане, так как работа эта преследовала цель не восстановления численности зверька, а акклиматизацию его в нашей стране. По данным М. П. Павлова, с 1928 по 1964 год в водоемы более чем 100 областей страны выпущено около четверти миллиона ондатр!
Так же следует рассматривать и мероприятия по акклиматизации отсутствовавшей у нас ранее нутрии. В 1930–1932 годах в страну завезено почти 2700 зверей. Дальнейшее расселение производилось преимущественно для внутрихозяйственных целей и не может рассматриваться как акклиматизация; всего с 1930 по 1966 год вынужденные путешествия по территории 9 союзных республик совершило почти 5800 нутрий.
В 30-х годах была предпринята попытка акклиматизации каланов в Баренцевом море. От Командорских островов до конечного пункта доехали только 2 зверя. Их выпустили на скалистых берегах небольшого острова в Баренцевом море. Звери прижились. Но это были одни самцы, и, естественно, численности новой популяции не суждено было увеличиться. С началом войны каланов потеряли из виду, вероятно, они погибли.
В 1959 году в США провели успешный опыт по переселению каланов с острова Амчитки на острова Прибы-лова и Св. Павла. В кабину самолета поставили ванну с холодной водой и посадили в нее 7 зверей. Тысячекилометровый путь занял всего пару часов. Каланов быстро выпустили; на новом месте они хорошо прижились, но увеличение их численности пока происходит недостаточно быстро.
С расселением каланов нам придется еще поработать: эти звери очень привязаны к своим постоянным местам обитания, не совершают дальних миграций.
Бить или не бить?
Вы, вероятно, уже обратили внимание на как будто бы противоречивый подход авторов к своим героям. С одной стороны, они сокрушаются об их истреблении, призывают к их охране, восстановлению численности, с другой стороны, «продукция», товарные свойства шкурок, статистика добычи, рассуждения о возможностях промысла в будущем. Как же так? Совместимы ли эти вещи?
Надо сказать, что подобные сомнения не очень новы. Особенно сильными были они в США, где различные благотворительные комитеты, общества охраны животных и просто экспансивные дамы — любительницы животных — устраивали настоящие сражения, протестуя против охоты на оленей, бобров и других диких зверей.
Оставим в стороне этическую сторону проблемы: «убийство жестоко», «противоестественно» и т. п. Конечно, это не относится к убийству, совершаемому по жестокости или из хулиганских побуждений. Человечество жило и еще очень долго будет жить, убивая животных, домашних и диких. Эта необходимость признается почти всеми. Обратимся лучше к доводам логическим и специальным, рассмотрим, целесообразно ли оставлять популяции диких, охотничьих зверей в «девственном состоянии», без вмешательства человека.
Тысячелетиями складывалось в природе равновесие между бесчисленными видами животных и растений. В итоге возникли сообщества тех и других, отличающиеся относительной устойчивостью биоценозы, в них все составные части так «притерты» друг к другу, что изменение одного из входящих в биоценоз компонентов вызывает цепную реакцию, распространяющуюся на все остальные составные части сообщества.
Рассмотрим один пример, сознательно очень сильно упрощая картину. Во многих лесных биоценозах издревле существовали три взаимосвязанных компонента: лес, населяющие его дикие копытные и хищные звери. Копытные (пусть это будут олени) зимой в основном питаются ветками, корой некоторых видов деревьев и кустарников. Уже тогда, когда лесные биоценозы только формировались, в них уцелели те виды растений, которые могут жить в присутствии оленей; следовательно, у них есть как бы иммунитет к стригущей деятельности этих зверей (если она не превышает определенных размеров). Олени, как и все животные, непрерывно размножаются, увеличивают свою численность. Если этих зверей становится слишком много, появляется угроза для леса. На «помощь» лесу приходят хищные звери, преимущественно волки. Поедая оленей, они как бы контролируют оленье стадо, не позволяя ему достигнуть опасных для леса размеров. Правда, в особо благоприятные для копытных периоды они как бы «вырываются» из-под контроля хищников, стремительно размножаются, начинают сильно вредить лесным растениям. Но так длится недолго. Недостаток корма сказывается на состоянии животных, они худеют, часто болеют. Хищнику ничего не стоит догнать и загрызть ослабевших оленей. Или на смену благоприятным годам приходят годы с трудными условиями жизни для оленей, с глубокими снегами, сильными морозами, длительными настами. Волки опять тут как тут: вместе с голодом и холодом они так «выравнивают» стадо оленей, что лес вполне успеет оправиться от урона, пока численность последних вновь достигнет опасного уровня. Все шло своим чередом многие тысячи лет. Но появился человек и вмешался в ход естественных процессов. Начиная со средневековья копытные звери оказались в роли фаворитов. Еще бы — ведь это благородная «красная дичь», охота на которую составляла любимую усладу всех знатных и богатых людей. Волков объявили вне закона, преследовали, уничтожали. Во многих странах этих хищников сейчас нет совершенно; значительно реже встречаются они и у нас.
Так один из компонентов лесного комплекса очутился в благоприятном положении, другой — вышел из игры. Теперь вы можете себе представить, что получится, если человек в своей практике не примет во внимание этот факт. Олени размножаются беспрепятственно, буквально наводняют весь лес, и последний не выдерживает натиска бывших друзей.
Олени объедают ветви кустарников и деревьев, «окольцовывают» стволы молодых осин и тополей, обламывают и обгрызают верхушки у подроста, уничтожают поднимающуюся лесную молодь. В конце концов наступает катастрофа и для леса, и для оленей. Столь тщательно охраняемые и оберегаемые, они начинают массами гибнуть от голода.