Вывод ясен — численность копытных зверей в лесу должен регулировать человек. И не только копытных. Вы думаете, наши герои, млекопитающие-амфибионты, не могут вредить человеку?
Речной бобр оказывает большое влияние на среду обитания. Из приведенных выше сведений мы могли получить достаточное представление о том, как активно он «преобразует» водоемы, приспосабливая их для своих потребностей. Устройство плотин вызывает повышение уровня воды в ручьях и маленьких речках. Бобровые каналы — своеобразные транспортные магистрали, позволяющие зверям, не выходя из воды, достигать зарослей кормовых деревьев и кустарников, сплавлять по ним корм. Способность возводить хатки дает бобрам возможность заселять водоемы с низкими и топкими берегами. Одна семья этих зверей часто «владеет» обширнейшей системой нор различного назначения — гнездовых, кормовых, нор-убежищ.
Ученых давно интересовало, как все эти виды жизнедеятельности бобров — возведение плотин и хаток, прокладка каналов, рытье нор (плюс подгрызание деревьев) — влияют на биоценозы, в состав которых входят эти звери. Многие биоценозы используются человеком, и для него небезразличны происходящие в них изменения. Поэтому изучался вопрос и о хозяйственном значении жизнедеятельности бобров. Он освещен преимущественно в североамериканской зоологической литературе.
Все авторы прежде всего указывают на пользу, которую приносят бобры. Возведение ими плотин приводит к созданию дополнительных водно-болотных угодий. В бобровых прудах поселяются ондатра, норка, различная водоплавающая птица, рыба. В засушливых районах запруды ценны как водопои для диких и домашних животных, как источник воды, которую человек может при крайней необходимости использовать для полива огородов, садов. Система запруд на лесных речках способствует стабилизации их течения, уменьшает заиливание водоемов в среднем и нижнем течении. Бобровые пруды играют также противопожарную роль, препятствуя распространению лесных пожаров. Недаром практичные американцы оценивают потенциальную стоимость каждого устроенного бобрами пруда примерно в 300 долларов.
Сваленные бобрами деревья зимой служат источником корма для зайцев, косуль, оленей, лосей.
Не следует забывать и о том, что бобр — важный объект охотничьего промысла.
К сожалению, при определенных условиях бобры могут наносить довольно большой ущерб хозяйству человека.
В начале 20-х годов в США и Канаде начала складываться весьма деликатная ситуация, связанная с бобрами. Чтобы восстановить численность этого грызуна, установили строгие запреты на его промысел, создавали специальные заповедники и резерваты — мы уже говорили об этом. Когда были накоплены промысловые запасы бобра, появилась необходимость их эксплуатации.
Переход от запрета охоты на этого зверя к его массовой добыче оказался весьма болезненным. В общественном сознании за длительное время успел укрепиться взгляд на бобра как на зверя исключительного, подлежащего абсолютной охране. Пока шли дискуссии о том, надо или не надо добывать бобров, пока обсуждался вопрос, не слишком ли «жесток» промысел этих зверей при помощи капканов, численность их во многих водоемах достигла критических величин. Они перестали быть обитателями только лесных рек и озер, приблизились к человеку, поселились в непосредственном соседстве с фермами, садами, огородами. Чем больше становилось бобров, чем «теснее» становились их контакты с человеком, тем чаще они начинали оказываться в положении вредящих зверей.
При постройке бобрами плотин в зону затопления попадали ценные строевые леса, сенокосные угодья, дороги. Изменение скорости течения воды в перепруженных этими зверями полугорных водоемах отражалось на температурном режиме речек. При этом многие водоемы становились слишком теплыми для форели, она вымирала.
Роющая деятельность бобров приводила к заиливанию, обмелению некоторых водоемов, к ухудшению их режима. Звери рыли норы в земляных плотинах, насыпях, в берегах ирригационных каналов и повреждали эти сооружения.
Наконец, бобры, поселившиеся поблизости от садов и огородов, подгрызали фруктовые деревья, вредили посевам кукурузы, картофеля, сахарной свеклы и т. д.
Жалобы на бобров раздавались в различных штатах США. Эти звери оказывались способными на самые неожиданные «диверсии». В одном из штатов, например, они на несколько дней лишили водоснабжения небольшой город, запрудив речку, на которой стояла водопроводная станция. В северо-западных штатах США события, сопутствовавшие восстановлению численности бобров и развитию их вредящей деятельности, получили даже название бобрового кризиса.
В нашей стране, где речной бобр до недавнего времени строго охранялся, если где-либо и обнаруживали, что он наносит некоторый ущерб, то этим фактам не придавали значения и описывали их лишь в качестве курьезов.
Сотрудникам Воронежского заповедника несколько раз приходилось сталкиваться с вредящей деятельностью бобров. В пойме левобережных лесных притоков Воронежа рек Кривки и Мещерки звери возводили плотины и затапливали значительные участки леса, преимущественно ольхового. На залитых вырубках быстро появлялись густые заросли тростника, и они становились совершенно непроходимыми.
В начале 50-х годов бобры начали подкапывать земляную плотину Ново-Курлацкой ГЭС, построенной на реке Битюг ниже города Анны. Воронежский зоолог профессор И. И. Барабаш-Никифоров осмотрел «место происшествия» и предложил предпринять некоторые меры по защите плотины. Позднее здесь пытались ликвидировать «бобровую угрозу» путем регулирования численности грызунов (отстрела).
В начале июня 1966 года в Воронежском заповеднике состоялось IV Всесоюзное совещание зоологов, изучающих бобров. Тема «бобровой угрозы» отчетливо прозвучала здесь в выступлениях белорусских зоологов и работников охотничьего хозяйства. Бобры заселили все пригодные для их жизни водоемы Белоруссии, численность их достигла 20–30 тысяч особей. Весьма часто постройка ими плотин приводит к затоплению лугов. В связи с развертыванием в республике мелиоративных работ опасная деятельность бобров может сильно возрасти.
После окончания совещания в заповеднике одному из авторов пришлось столкнуться с «бобровой угрозой» на уже упоминавшейся реке Битюг. Бобров завезли сюда в 1946–1948 годах из расположенного поблизости Воронежского заповедника. В 1959 году на Битюге обитало примерно 500 бобров, однако значительного вреда они не приносили.
К 1966 году положение изменилось. Количество бобров на Битюге превысило 700–800. Они заселили все лесные участки поймы этой реки, вышли на открытые, почти безлесные участки. Плотность населения местами превышает 10 зверьков на 1 километр русла реки. На некоторых отрезках Битюга бобры «свели» по берегам всю осину.
Дуб относится к числу второстепенных для бобра кормовых пород. В нормальных условиях, когда на берегах много осин, ив, тополей, звери используют это дерево довольно редко. Они подгрызают дубы диаметром до 20–30 сантиметров, объедают с тонких частей стволов кору, сгрызают и уносят в воду ветки. На Битюге дуб занимает заметное место в питании бобров, и это легко объясняется отсутствием или малочисленностью основного корма. Но отношение бобров к дубу весьма своеобразно — они не валят деревья, а в массе окольцовывают их, оставляя на корню: обгрызают кору вокруг всего ствола на высоте 30–40 сантиметров. Образуется лишенный коры пояс (иногда не замкнутый) шириной до 15–20 сантиметров. Окольцованные дубы на второй год засыхают: признаки заболевания появляются у деревьев уже через несколько месяцев после их повреждения. Окольцованные частично дубы живут дольше, но в конце концов обычно погибают.
На отрезке реки протяженностью 10–12 километров от поселка Кошары до поселка Скляднево отмечено 590 окольцованных засохших и засыхающих деревьев средним диаметром 25–30 сантиметров. Среди пораженных были и столетние дубы-великаны диаметром свыше одного метра. Местами деревья, засушенные бобрами, тянутся по берегу грядами протяженностью до 20 метров.