Он нашёл тела недалеко от соседнего купола, за которым они справляли нужду. Их сложили аккуратно, в коридоре между стеной и скалой, с руками, скрещенными на груди, и прикрыв собственными же плащами. Количество тел надолго погрузило его в прострацию, зачем-то он пытался считать их и всё время сбивался.
И до него вдруг дошло. Не важно, сколько тел перед ним. Важно, что тёмные не потащили с горы всю их амуницию. Он освободил несколько искалеченных тел от материи, нащупал в их поясах, сумках и за пазухой несколько мехов, обнял их руками и побрёл в сторону подъёма.
***
— Не пей много. Нельзя после такой жажды.
Предостережение Дукана выглядело издевательством. Но в этом предостережении была память о Хизран, которая остановила Кальдура, пускай хоть и на секунду. Он пытался выжать из снега, который был набит в меха, хотя бы ещё одну обжигающе-ледяную каплю. Посмотрел на старика, как на идиота, с ненавистью и досадой, ещё потискал кожу фляги и поймал языком живительную влагу. Какой-то настойчивый голос внутри него просил начать набивать рот этим снегом, чтобы процесс был побыстрее, но каждый раз, когда Кальдур представлял себе эту картину, в его голове всегда возникал образ Хизран, стоящей на этом самом снегу и смотрящей на него с осуждением.
— Чёрт, думал сил не хватит спуститься, — пожаловался он Дукану. — Было бы смешно замёрзнуть наверху с кучей этих сраных мехов подмышкой.
— Не замёрз же, — устало буркнул старик. — Я тебя понимаю. Настолько устал, что даже твоё нытьё меня уже не раздражает. Знаешь какая мысль во мне гуляет? М? Что мы тут купались недавно и это было, Мрак меня раздери, приятнее, чем половина опыта моих романтических похождений. Нам бы снова окунуться. А может и попить... тёпленькой...
— Чёрт, а ты прав, старик, — встрепенулся Кальдур. — Воды Оточ могут поправить дело. Ну-ка поднимай свою исхудавшую задницу.
***
Розари они вытащили вдвоём. Она держалась в сознании, пускай и с трудом. Её знобило, она была слаба, и старалась не смотреть на них. Поразительно, что она исхудала ещё больше, её кости буквально резали пальцы Кальдура, казались острыми даже через одежду и кожу.
Анижу он вынес на руках, отказавшись от помощи Дукана, которая бы только усложнила транспортировку из самых глубин Храма. Уложил её рядом с проделанной дырой, подложил руку под голову, намазал на губы немного влаги, немного по лбу и щекам.
Все смотрели на неё.
Она не приходила в себя. Пока Кальдур нёс её, одно из её век приоткрылось, явив почти бездонный расширенный зрачок, который ни на что не реагировал. Кальдур вздохнул, опустился рядом, прикрыл её глаза ладонью, мягко поднял её на руки и понёс.
Издалека бассейн с Водой Оточ показался ему пустым, и он едва не рухнул без чувств от этого видения.
Воду забрали остатки отряда темных, которых они перебить не успели. Кальдур на секунду отвлёкся, пожелал им, чтобы поперёк встала в их горе. И поблагодарил за то, что они не догадались испортить то, что осталось, бросив туда труп. Опустил Анижу на бортик, подложил под голову свёрнутую тряпку, предложенную Дуканом и встал. Дукан вернулся за Розари и помог доковылять ей, опираясь на себя. Опустил её на землю, и все они застыли рядом с Анижей.
— М-да, — произнёс старик, глядя на неё. — Бедная девочка. Ей бы жить ещё и жить.
— Заткнись, Дукан, — прошептал Кальдур.
— Да, парень, — ответил он с проступившей твердостью. — Злись на меня, вот он я. На себя не нужно. Ты бы всё равно ничего не смог сделать, не смог бы её переубедить и заставить осесть где-то подальше отсюда. Слишком уж она была крепкой. Как доспех.
— Ты чего несёшь, ублюдок, — хрипло отозвалась Розари. — Она живая же... дышит... как можно?..
— Не надолго, — тихо ответил Дукан, подняв тяжёлый взгляд на Кальдура.
Кальдур закатил глаза, поднял их к безмятежному звёздному небу и горным вершинам, шумно и болезненно выдохнул.
— Что он несёт, Кальдур? — голос Розари стал тоненьким и ломающимся. — Что он удумал?.. Этот ублюдок... Сейчас я немного прийду в себя и поправлю всё... Как ты меня поправил тогда, в пещере... только дайте мне минутку.
— Не поправишь, — ответил Дукан за Кальдура. — Пацан уже пытался. Вы не всесильные. Как и Госпожа. У всего есть свой предел.
— Да завали ты... пасть свою поганую... пёс...