Орал он ещё долго. Дурман не был положен раненым с их стороны.
***
Вечером Мадж повёл её на осмотр солдат Вокима.
Выбить эту привилегию было не так просто, они оба поспали всего часа четыре, не дали никому умереть и обошли всех раненых темников раза на три точно.
Опоздали. Они из запытанных офицеров умер от ран ещё в обед. Слишком перестарались на его допросе. Хромой санитар и Мадж угрюмо стащили его с повозки, и увезли за лагерь — туда, где снова начали копать могилы, только работой занимались солдаты Вокима.
Анижа тем временем помогала как могла — меняла повязки, обрабатывала раны, кормила и мыла тех, кто не мог позаботиться о себе сам. Вернувшись, Мадж к ней присоединился, но его визит был не только частью долга. Едва слышно он начал говорить с ранеными о том, что заставило Анижу проснуться и слушать во все уши.
— ...Побег без плана — это самоубийство, — шикнул на одного из солдат Мадж.
— Есть кое-что, кхм, — раздался с другой кровати слабый голос офицера.
— Говори! — хрипло приказал сержант с забинтованным горлом.
— Воким распорядился... кхм... снять одежду с двадцати темников и закопать под своим шатром. Кхм.
— Что? На кой чёрт?
— Хотел сделать отряд, который бы ловил темников на живца… но не успел. Кхм.
— Дай-ка я тебя расцелую!
— Ой да пошёл ты... кхм.
— Не понял. Чем нам это поможет? — слишком громко спросил солдат без ноги.
— Вот ты дубина! Тише тут. Мы переоденемся в их форму и просто выйдем из лагеря.
Солдат без ноги посмотрел на заговорщика с примесью презрения и ненависти, но потом расслабился. Хриплый сержант, у которого обе ноги были на месте, оказался от такой перспективы не в восторге:
— Только вот кожа у вас слишком тёмненькая, чтобы это сработало, братцы. И языка вы их не знаете. И двигаетесь не так. Раскусят вас как пить дать. Сколькими жизнями остальные заплатят за вашу держать?
— Это если мы просто так попрём. Надо с умом сделать. Выгадать момент или даже создать его. Одни мы точно далеко не уйдём, у них собаки эти, гончие жуткие — далеко не уйдём. А если обоз поджечь и пленников выпустить, да немного крови пролить — у нас куда больше шансов будет. И пользы от нас.
— А чем не вариант? До прихода Вокима можем по лесам прятаться, как они, и кровушку им же пить, как они делали.
— А это вариант.
Мимо прошёл патруль, и тут же все заговорщики заткнулись. Анижа тревожно посмотрела на нервного Маджа, но тот только покачал головой. Он не хотел доверять темникам свою жизнь. И её тоже. Он не просто так позвал её сюда. Он хотел, чтобы она всё это слышала. И приняла решение.
Страх снова сковал её и не отпускал даже когда они вернулись в лазарет, и Мадж снова отпустил её спать.
***
Утром её разбудил не Мадж, а темники.
Рывком подняли её с земли, и молча потащили прочь из лазарета. В этот раз она нашла в себе силы не кричать и не вырываться. Надеялась на значок у себя на шее, и на то, что её не тронут, как и обещали.
Она снова оказалась в шатре Зинроданта.
Только в этот раз он встречал новое утро хмурым и неулыбчивым и был не один. Стол с картами был отодвинут в сторону, и его место заняли носилки, на которых лежал молодой парень, слишком бледный даже для темника, покрытый испариной и бредящий.
Анижа застыла в проходе, и молчание сохранялось достаточно долго. Зинродант не поднимал на неё глаз, смотрел не отрываясь на юношу и потягивал трубку.
— Знаешь, что с ним? — нарушил он тишину, и она вздрогнула.
— Нет, господин.
— Это мой сын, Умлих, — Зинродант вздохнул. — Его даже не ранило. Он был в походе и просто заболел. И эта болезнь не отступает. Наши целители не знают, что с ним.
— Мадж... — тихонько предложила Анижа.
— Скорее всего предпочтёт сделать так, чтобы Умлих умер, а я был в плохом настроении, — перебил её темник. — Я видел, как он смотрит на нас. И знаю, что у него в голове. Насколько хорошо ты училась у него?
— С болезнями сложнее, чем с ранами, господин, — выдавила из себя Анижа. — Ваши колдуны...
— Должны точно знать, что с ним, чтобы помочь, но они не уверены... Говорят, что он подцепил это здесь, и они не понимают, как это работает. Они не смогут помочь ему. Посмотри, что с ним. Прошу тебя.
Анижа ещё немного постояла молча, взяла себя в руки, подошла ближе и склонилась над юношей.