Кальдур отпрянул от креста и вжался в стену. Страх сковал его и начал душить.
— Тот, кто владел им, не был простым кайрам. Он был всадником зеркана, настоящим зерафитом. Они разбились в горах, оба погибли, и всадник, и его стальной зверь. Но Розари почувствовала, что доспех всё ещё жив. Что ранен и скорбит по хозяину. Но он всё ещё работает. Мы достали его изо льда. Вот он, перед нами. Понимаешь, Кальдур? У нас есть доспех без хозяина. И хозяин без доспеха. Как думаешь, это случайность?
Виденье 3
Останешься и погибнешь
— Проснись, Анижа. Только тихо.
Анижа дёрнулась от его прикосновения, вся сжалась, испуганно открыла глаза, и он тут же положил мягко ладонь на её губы.
— Что такое, Кальдур? — прошептала она тихо, словно мышка, когда он убрал руку. — Розари в порядке?
— Да, ей лучше. Можешь уже не беспокоится. Ты умничка у меня. Но теперь мы должны идти, Анижа. Эти люди, они плохие. Нам с ними не по пути. Мы должны уйти, пока не случилась беда. Ты пойдёшь со мной?
— Конечно, — она подумала секунду и ответила уверенно. — Сейчас.
Шурша юбкой и побрякивая бусами, она села, наскоро расчесала пальцами волосы, нервно поднялась, едва не оступилась, огляделась в поисках своей сумки, схватила её и поднялась, уже готовая идти. Кальдур прислонил палец к губам, чтобы она замерла.
Дукан не пошевелился. Казалось, он мёртв, настолько тихим и ровным было его дыхание, он лежал дальше от костра, спиной к ним. Розари была бледной, её всё ещё покрывала испарина, и дышала она редко и отрывисто, с едва слышными хрипами. Бесшумно и осторожно Кальдур подложил в костёр несколько дровишек, подождал, пока огонь обнимет их и послышится громкий первый треск. Встал, взял за руку Анижу и, осторожно ступая по камням, вышел наружу. В проходе Анижа на секунду задержалась, обернулась, тревожно посмотрела на Розари и засеменила следом.
Лес у их убежища рос плотной стеной, тусклый свет звёзд едва давал рассмотреть в нём хотя бы что-то. Он задрал голову, нашёл звезду Завета и повёл за собой Анижу. На восток. Подальше от горы Ногх и того, что она скрывает.
Туман стелился по земле, вдалеке шумел сверчок, а они старались идти очень тихо.
Утро, а точнее полуденное солнце, встретило их вжимавшимися в ствол дерева и друг в друга. Ночью они почти не спали, слишком уж было холодно. Плащ и свободная рубаха на три размера больше, взамен изорванной, которую Кальдур нашёл в глубине пещеры, совсем не помогали. Анижа была одета получше, но предпочла бы такой ночи тёплый дом или хотя костёр, который им никак нельзя было разжигать. Вместо отдыха, все их силы ушли на дрожь и клацанье зубами. Он пожалел, что побоялся стянуть с пещеры ещё хотя бы кожанку и что не утеплил свои штаны колючей соломой с пола.
Едва солнце перекинулась через верхушки деревьев, и стало повеселее. Оно вселило надежду, осветило дремучий лес, отогрело усталые мышцы. Кальдур посмотрел в глаза Анижи, как мог смело и успокаивающе, поднял её, растёр ей плечи, и ладони, чтоб быстрее согрелась, взял за руку и снова повёл за собой.
Она ни разу не пожаловалась, не разозлилась, не попросила остановиться или передохнуть. Шла за ним, словно верная собачонка, и как-то так же смотрела ему в глаза.
У первого ручья он обмылся и утолил жажду, проклял на три раза ледяную воду, но хотя бы смыл с себя призрачные остатки сна. Предложил ей, но она ответила загадочной улыбкой, покачала головой и указала на солнце.
Деревенская дурочка. Или скорее набожная дурочка. Голову ей забили в монастыре, постами, обетами или чёрт пойми чем. Не будет пить и упадёт где-нибудь. Придётся тащить её на себе. Неужели она всё ещё верит во всю эту белиберду, неужели ещё не поняла, что происходит вокруг?
Может и так. Просто она не видела того, что видел Кальдур. И пускай уж лучше остаётся дурочкой и никогда не увидит.
Кальдур увернулся от очередной ветки, метившей ему в лицо, и помянул ругательствами мать ёлки, что низко росла так посреди дороги. Оступился, запутался в иголках ёлки поменьше, зашипел, закрыл лицо руками, продрался сквозь препятствие. И едва удержал победный крик, когда его ноги провалились в пустоту, и он вывалился между деревьями на плотную и утрамбованную колею посреди леса. Дорога! Отличная, почти ровная, утоптанная ногами людей и копытами лошадей. Дорога, на которой есть люди, есть жизнь, на которой они спасутся от ледяных ночей леса, найдут еду, теплую одежду, воду и ночлег.
Анижа выбиралась из окружения чуть подольше, и Кальдуру на секунду показалось, что она плачет от безысходности или молется. Ёлка схватила её за капюшон и чуть не уронила, но победно смеющийся Кальдур успел подхватить девушку и освободить от плена.