Они сцепились взглядами, словно два старых питбуля, и замолчали на несколько минут.
— Хорошо, — прервал молчание граф. — Скачка галопом по таким темам до добра не доведёт. Сегодня у меня уже много дел и я не могу отодвинуть их в сторону. Я дам комнату тебе и твоим людям, вы передохнёте, освежите головы, и завтра мы обсудим всё подробно.
Дукан ещё пободался с ним взглядами, кивком признал, что мысль неплохая и допил второй кубок.
В дверь постучали излишне вежливо даже для слуги.
Дукан и Кальдур обменялись тревожными взглядами, и старик кивнул — в этом доме неприятностей он не ждал.
Кальдур поднялся и открыл дверь. Снаружи стоял высокий мужчина, с птичьими чертами лица и жидкими чёрными волосами, собранными сзади в хвост. Его длинные худые пальцы изобразили лёгкий поклон.
— Я Виссарион. Целитель. Граф просил осмотреть гостей.
— Спасибо, мы в порядке, — Кальдур поспешил закрыть дверь перед орлиным носом, но Дукан шикнул на него. — Хорошо, заходите.
Целитель вошёл, Кальдур выглянул в коридор на всякий случай, и закрыл дверь на засов. Виссарион застыл в проходе, словно ожидая дальнейшего приглашения, Кальдур снова взглянул на Дукана, тот кивнул и Кальдур повёл целителя в комнату Анижи.
— Моя подруга порезалась, — быстро проговорил Кальдур, они вошли, Анижа встретила их испуганными взглядом. — Вот она. Анижа. Это врач, он осмотрит твою рану. Всё в порядке.
— Здравствуйте, — Анижа чуть поклонилась.
Целитель ей не ответил, присёл рядом на кровать, взял её за запястье и освободил от платка.
— Эта рана выглядит свежей, — целитель мягко разрезал швы, раскрыл края раны и осмотрел её. — Она не серьёзная. Вижу, что её промыли. И зашили, пускай не очень хорошо. Швы можно было не накладывать. Поверхность ладоней заживает хорошо и так. Достаточно было забинтовать.
— Этой ране больше десяти дней.
В беспристрастных глазах целителя проступил интерес, он снова осмотрел рану, куда внимательнее, буквально вцепившись глазами в каждую её точку и линию.
— А у тебя были другие раны, девочка? — спросил он вкрадчиво. — Как они заживали?
— Хорошо, господин. И кровь тоже хорошо останавливается.
— Ты чувствовала слабость и потливость? Когда выполняла обычную работу, например.
— Это не болезнь крови, господин. И не плоти. Эта рана нанесена осколком чёрной руды. Я была неосторожна. Точнее не могла быть осторожней. Нужно было спасти жизнь человека. Достать осколок. Я не думала, что он будет острым как бритва.
— Ха, — Виссарион зачарованно смотрел в лицо Анижи. — Всё меньше мифов остаются мифами в это смутное время. То, что я слышал о чёрной руде, вряд ли тебя обрадует девочка.
— Говорите.
— Не вижу никаких следов ожога, яда или заражения. Просто порез, с краями ровными, как от острейшего стекла. Чёрная руда… если ты не обманываешь меня, оставляет именно такие следы. Она ранит не только тело, но и душу. Душа уже забывает, каким тело было без раны и рана не может зажить. Тебе больно?
— Я уже привыкла.
— Да… к любой боли можно привыкнуть, — он облизнул губы словно змея и жутковато ухмыльнулся. — Я могу попробовать прижечь её одним особым видом огня. Но боюсь сделать хуже. Я дам тебе его, — он потянулся к сумке, покопался в ней и протянул её небольшой картонный тубус. — Он безопасен, пока не истереть его в порошок. Его называют белый сифр. Его сложно поджечь, он горит быстро и его нельзя потушить, даже водой или песком. Целители моей школы прижигают им или с помощью него сложные раны и порезы артерий. Я дам тебе куда больше чем нужно, чтобы ты сама попробовала. Но сначала я приготовлю для тебя мазь, и ты попробуешь пользоваться ей хотя бы месяц. Если не станет лучше, то тогда ищи другое средство. Или возвращайся. Не люблю мифы, которые нельзя разрушить.
— Вы уже видели такие раны?
— Нет. Но я слышал слухи и читал доклады. Думаю, скоро я увижу много таких ран. Ты не должна грустить из-за этой… неприятности. Всё болезни и раны когда-то были смертельными. Но потом их научились лечить. Учитывая незначительность пореза, у тебя есть все шансы дожить до поиска лекарства. Или убедиться в том, что миф является лишь мифом и эта рана зарастёт. Я бы предложил тебе остаться и попробовать разные способы, но знаю, что граф не позволит. И ты не захочешь сама.
— Спасибо и на том, господин.
— Вот, — он снова порылся в сумке и извлёк ещё одну небольшую тубу и один флакон из мутного и толстого стекла. — Обрабатывай рану каждый день тем, что во флаконе. Хорошо бинтуй. Нельзя допустить заражения. Открытая плоть будет причинять страдания и будет уязвима перед недугами, нужно будет следить очень тщательно и каждый день, без пропусков и праздников. Ты поняла? Хорошо. Есть один способ помочь тебе, о котором я слышал. В неглубоких и песчаных притоках рек водится рыба, которую называют тилапией. Её почти не ловят, она ужасна на вкус и обладает дурным характером, но рыбаки подскажут тебе, где она водится и как её поймать. Если достать из её кожи все чешуйки, обработать её мягким паром и оставить сушиться на летнем солнце, то она может стать второй кожей. Я читал, что один целитель на западе лечил таким образом тяжёлые ожоги. Воссоздавал новую кожу из кожи рыб. Но рыба должна быть обработана правильно. У неё не должно остаться запаха, кожа должна полежать достаточно на солнце, но остаться мягкой. Тогда рана под ней не будет воспаляться, и вероятность смерти снизится во много раз.