— Но её же признали.
— Её признало много людей, да. Были свидетели. Были документы. Но… всё это… можно подделать, если Его агенты проникли глубоко под корону. Если у них уже тогда были огромные деньги, связи и влияние. Я искал врагов короны, ублюдков, что мешали и портили всё к чему прикасались, что были охочи до власти, но при этом этой власти не могли дать ничего хорошего. Но я никогда не смотрел в сторону тех, кто не вызывал вопросов. Были у нас личности при короне, которые выглядели истинными патриотами, полностью белыми и полностью преданными, даже обремененными этой самой властью, болеющими за корону всем сердцем… Великая Госпожа… мы могли всё это просто пропустить.
Дукан замолчал и помрачнел ещё больше. Дальше шли молча.
Их внимание привлёкло здание, существенно отличающееся от всех остальных. Небольшой фасад без окон, был украшен бронированными воротами и уходил прямо в скалу. Ворота были разворочены. Сразу за ними начиналась широкая лестница, вырубленная прямо в камне. Она вела в темноту.
Дукан взял из ведра на полу факелы, поджог их, повозившись с огнивом, раздал всем и махнул рукой. Свет факелов заплясал от потока воздуха, отблески пламени освещали выбитые на стенах скалы картины.
Кальдур остановился, чтобы рассмотреть поближе. Борозды на камни были с ноготь глубиной, прочерчены чёткими и даже излишне ровными линиями.
Угловатая фигура Госпожи по пояс, с пламенным взором и светом, исходящим от жезла, воздётого над головой. Уродливые фигуры тварей внизу, страшащиеся её света.
— Тебе это что-то говорит, парень? — Дукан осветил факелом рисунок.
— Хм. Похоже, что Госпожа держит тут Дритлум, Посох Света. В нём было сосредоточие всей её силы во времена Третьей Битвы, пока Морокай не смог разломить его хитростью.
— Но она всё равно победила. Как и во всех остальных Битвах.
— Да, но у каждой победы была своя цена. Морокай всегда сильнее, «и только свет Её надежды преодолевал Мрак», — процитировал Кальдур одно из четверостиший Книги Света и как-то замялся.
— Что же в этот раз пошло не так?.. — пробормотал Дукан едва слышно.
Никто не ответил.
На тысячной ступени Кальдур перестал считать. Темп спуска едва ли был быстрым, слишком уж они измотались и слишком протестовали ноги. Внизу их ждали останки ещё более толстенных дверей, которые бы скорее подошли воротам крепости, чем воротам храма.
— Дверь выбита изнутри, — прокомментировал Дукан, ему было не по себе. — На монастырь напали изнутри. Оно вырвалось оттуда. Сбежало. Чёрт.
Кальдур напряжённо прислушался к своим ощущениям и органам чувств — по-прежнему ничего.
— Ладно, — Дукан собрался. — Идём. Нужно узнать, что тут случилось, и кто это сделал. Просто такая работа.
Он пытался приободрить сам себя, вид хладнокровной Анижи и взволнованного Кальдура его скорее бесил — они-то переживут схватку с подобной тварью, это он беззащитен, не смотря на весь свой опыт и былые заслуги.
Они перешагнули обломки ворот и вошли. Впереди был длинный и широкий коридор, вырезанный в тёмном камне и уходящий в темноту, с ответвлениями вправо и влево. Из него несло едва ощутимым сквозняком и пылью.
— Кто вырубил эту махину в скале? — изумился Кальдур.
— Могли и люди, будь у них достаточно времени, — Дукан А может магия. Или даже сама Госпожа. Этот храм построен ещё до Четвёртой Битвы. А может и ещё раньше, кто знает. Ему может быть и тысяча лет. Сначала пойдём прямо.
Пол под ногами имел уклон, едва ощутимый, коридор вёл вниз, как будто было недостаточно бесконечного спуска.
— Что-то не вижу здесь тел, — пробормотал Дукан, опустив факел ниже и осматривая пол.
— Они в воздухе, — ответила Розари. — Мы ими дышим. Прах. Сгоревший прах.
— Вот уж отлично, — Дукан устало вздохнул. — Что-то ещё чувствуешь?
— Гарь и масло от факелов. Тот, кто следил за тем, чтобы всё это освещалось, бегал немало. Сейчас вроде ничего не горит. Здесь хорошая вентиляция, постоянно задувает холодный ветер со склона. И что-то непонятное впереди. Запах, как в лаборатории алхимика. Много всего намешано и много запахов острых и густых.
Розари пошла впереди, водя по сторонам носом, который был прикрыт несколькими причудливыми и блестящими полосками от её доспеха. Первые ответвления вели в небольшие комнатушки без дверей, заставленные хламом, книгами, рабочими столами, чертежами, свечами, пробирками и горелками.
— Кровь, — почувствовала она.