Пленник, которого поставили с Кальдуром, провёл тут немало времени. Он легко ориентировался, шёл спиной вперёд и маневрировал носилками и легко принимал их после спуска по лестнице, ни разу не уронив содержимое.
— Я Кальдур. Меня только перевели сюда. На поверхности заставляли работать. У клеток.
Попытка завязать разговор провалилась. Пленник даже не посмотрел на него, он всё ещё был немного на нервах и что-то выглядывал в лабиринте дыр и проходов. Они оба изрядно вспотели и дышали тяжёло, хотя по сути ещё даже не начали работать. Они успели спуститься раз десять по подсчётам Кальдур, а вот количество поворотов тоннелей направо и налево от не запомнил и на треть. Вскоре, в одном из относительно широких коридорчиков, соединявших между собой штольни, напарник резко снизил темп и уже спокойно подошёл к цели их путешествия.
Они встретили одного из тех, кто уже работал на темников. Он был в относительно чистой и целой одежде, не покрыт налётом пыли и грязи, куда более свеж и бодр, чем все кого они встречали в тоннелях. Они перекинулись с напарником Кальдура парой непонятных терминов и фраз, чистенький что-то мазанул пером в своей бумажке и ткнул пальцем куда-то в глубину тоннелей. Напарник Кальдура с видимым облегчением вздохнул и пошёл вперёд уже медленнее.
Наконец, он нашёл нужное место в тупике и подальше от остальных бригад, бросил носилки на землю, выгрузил из них всё, схватил кирку, присел на колени и пополз в боковое ответвление. Вскоре оттуда донеслось ритмичное клацанье металла о камень. Кальдур почувствовал себя неловко, не понимая, что делать, поднял с земли молот, взвалил его на плечо, поморщился, припомнив одного из Наиров, присел на корточки и застыл, пытаясь рассмотреть, чем занят его товарищ по несчастью.
Тот лежал на боку, прижав кирку к груди, и в этом узком пространстве короткими движениями и с удивительной ловкостью выкалывал из стены один камень за другим.
— Выгребай! — вдруг подал голос напарник, и оттолкнул к ногам Кальдура один из булыжников. — Дроби эти камни на маленькие. Размером не больше ладони. И набивай ими носилки. Как носилки будут полными с горкой — позовёшь меня. Усёк?
— Да.
Кальдур поудобнее перехватил молот и ударил по булыжнику. Тот звякнул, пошёл трещиной, но не раскололся. Тогда Кальдур ударил сильнее, и руда поддалась. Он немного нахмурился, успев подумать о том, что камень не такой уж и крепкий, и тут же ему под ноги подтолкнули ещё десяток таких же.
Вскоре Кальдур вспотел куда сильнее, а неровное и неполированное древко молота начало рвать кожу на его пальцах. Руки отвыкли от таких инструментов, и теперь, если бы он остался в этих тоннелях, не раз бы ободрал ладони до мяса, прежде чем они стали действительно прочными и покрытыми толстой шкурой.
В короткие перерывы он только и успевал оглядываться и утирать пот со лба, которые нещадно заливал ему глаза и оставлял на губах не особо приятный солёный привкус. Он прислушался и попытался посчитать сколько ещё тут работает людей, дошёл до пятого десятка и плюнул на это дело. Скорее всего тут заперты тысячи человек. И это только один рудник в основании горы Ногх, сколько тут таких мест может быть ещё?
В ноги ему снова ударили камни, он собрался ударить молотом, но вдруг увидел, что носилки полны.
— Всё. С горкой, — отрапортовал Кальдур.
Его напарник тут же вылез из дыры, весь покрытый пылью и крошкой, положил кирку на носилки сверху и взглядом показал, чтоб Кальдур так же поступил и с молотом. Комментариев не потребовалось, Кальдур понял и так. Хороший инструмент могут украсть. Даже если люди вокруг не предатели — это не значит что они не хотят выжить и не готовы ради этого на всё что угодно.
Кальдур поднял носилки со своей стороны, и они пошли в обратный путь
— Почему они работают в цепях? — бросил Кальдур, не надеясь на ответ и увидев несчастных, которые работали прибитыми к стене.