— Потому что сделали что-то, что им не понравилось, — ответил напарник, многозначительно посмотрев на Кальдура. — Это начало их конца. Кандалы тяжёлые и ещё больше мешают работать в узком пространстве. Они не смогут добывать столько, сколько нужно, их паёк снизят, они начнут слабеть, заболеют, начнут терять вес, зубы, кости их станут хрупкими и настанет день, когда они уже не смогут работать, и в итоге...
— Лучше бы темники просто зарезали их сразу.
— Да. Лучше. Но если не хочешь кончить так — или бросайся горлом на кирку, либо завали своё хлебало и работай. Только так выживешь.
Кальдур кивнул и тоже посмотрел на товарища по несчастью с подозрением. Он всё-таки не со всем то, что искал Кальдур в плане человеческих качеств. Настолько не то, что он скорее всего бы подал сигнал темникам, если бы Кальдур осмелился бросить свой пост и пойти по тоннелям искать кого получше и говорить с людьми.
— Несём вон туда, — когда смысл сказанных слов дошёл до Кальдура, он вздохнул с облегчением — обратный путь с изрядно потяжелевшими носилками оказался коротким. — Счетовод считает сколько мы притащим. В носилки влезает не больше двух полных мешков, а лучше четырех заполненных на половину. Чтобы получить хоть что-то — нужно не меньше четырёх. Носилок, не мешков. Это просто сделать, если попадётся хорошая жила и если не зевать.
— А если не сделаем?
— Будем пить только воду. Так что шевелись. Чтобы поесть нормально нужно сделать десять.
Они застыли в очереди у счетовода, а навстречу им прошла бригада с инструментами, брусками и досками. Запах свежей древесины показался даже приятным.
— Укрепление! Укрепление! — кричали они громко, так чтобы их услышали.
Один из добытчиков подозвал их, провёл по соседнему тоннелю и показал на потолок у своей жилы. Те тут же принялись за работу — подпёрли ненадёжный кусок породы досками и брусками.
— А ты крепче, чем кажешься. Может из тебя и выйдет толк. Как там тебя зовут?
Его напарник отошёл от счетовода, спрятал за пазуху несколько протянутых ему небольших цилиндров, оттащил из очереди пустые носилки и кивком подозвал Кальдура взять их.
— Меня Кальдур зовут, — представился он.
— А я Шанруб. Извини за холодный приём. Много таких как ты видел, которые не справляются. Толку мне ваши лица и имена запоминать. Да и тут не поболтаешь.
— Понимаю, — ответил Кальдур и указал на предметы, полученные от счетовода. — Что за штуки?
— А это? Местная валюта, так сказать. Её на паёк меняют. Терять нельзя. И позволять чтобы украли тоже. Не ссы, я тебе твою долю отдам в конце дня. Мы пока в паре работаем, считай что в одной лодке. Не предам, если ты меня не предашь.
— Завтра тоже поставят вместе?
— Считай уже поставили, пока начальник не передумает. Он не любит разрывать хорошие бригады и пары, потому что у него самого очень всё плохо с нормами дневными. Мой напарник... ну увели его. Да и чёрт с ним. Сдавать начал. Ты лучше будешь, я думаю.
— Ну-у-у, спасибо, пожалуй. Где мы? Можешь просто ввести меня в курс дела? Я не буду мешать.
— Это место мы называем Чёртовой Глоткой. Потому что провал под землю тут такой здоровый, что туда уместится целая армия. Все мы туда уместимся. И говорят, что в любой момент эта голодная пасть может схлопнутся. Буквально.
— И ты боишься этого?
— Я уже ничего не боюсь. Да и тут есть другие выходы.
— Какие?
Шанруб кинул на него ещё один взгляд, полный подозрений, но Кальдур простодушно пожал плечами. Какой заключённый не будет интересоваться возможностью снова обрести свободу?
— Впрочем, не важно, — прервал затянувшееся молчание Кальдур, когда они уже вернулись к своей дыре. — Всё равно, как я слышал, скоро наше войско будет тут и освободит нас.
— Обещают всё, обещают, — буркнул невольник. — На уши всех подняли, а так и не пришли. Сдохнем здесь. Работай давай, трепло. Пайка сама себя не организует.
Снова закипела работа, и Кальдур попытался хотя бы примерно подсчитать сколько времени они потратили на путь вниз и на добычу первой части своей "дневной нормы". Пришёл к неутешительному выводу — никак не меньше пары часов. Чтобы закончить остальное им придётся пахать весь день, не отрываясь на отдых и приём пищи, успевая лишь утолят жажду мутной водой. К ночи, будь он обычным человеком, после такой-то работы, ему бы вряд ли захотелось думать о побеге.
Единственных их отдыхом за всё время были короткие полчаса, когда Шанрубу попался слишком уж мощный булыжник, и им пришлось пробивать в нём трещины, забивать туда колья, лить туда воду и ждать, пока дерево набухнет и докончит дело.