Нет. Тут что-то иное.
От свежей плоти ещё щёл пар и неприятный запах, но даже в этой смеси он уловил нечто знакомое.
Хороший табак, крепкий алкоголь и немного сладкий аромат духов и тела. Не может быть...
***
Дукан. Это и правда старик. Нет сомнений. Она его убила.
Он снова и снова осматривал поле боя, пытаясь восстановить то, что здесь произошло. Положение тел, брызги крови, траектории шагов говорили только об одном. Всё случилось очень быстро, это была засада, они бросились на неё со всем своих страхом и отчаяньем, пытались убить её, и у них почти получилось. Но как тут оказался старик? Почему у него в руке чёрный нож и почему он так одет? Почему его удавка сошлась на шее Розари?
Да потому что он был с ними, это не они убили его, он погиб от руки Розари.
Кальдур тяжело и судорожно выдохнул, повернулся к дрожащей Розари.
— Это потому что он был в их форме? — спросил он, пытаясь насытить свой голос льдом так, чтобы не было слышно ноток обвинения. — Ты напала на него первая? Он защищался? Он просто втёрся к ним в доверие и... и...
— Потому что он хотел убить меня... — прошептала она таким тоном, что Кальдур осёкся.
— Он был с ними, да? Не играл и не претворялся? Нам не показалось, когда мы слышали его сердце? Ты это хочешь сказать?! Он что нас предал?
Она мотнула головой, а Кальдур задохнулся.
***
Когда они вышли к военному лагерю у подножья горы Ногх, их встречали как героев.
Беглецы и заговорщики напропалую рассказывали о том, как двое Избранных помогли им обрести свободу, да ещё в какой час. Час Рассвета, сказали они. Час, когда они одержат победу над заразой Морокай и изгонят темников прочь с родной земли.
Им приписали подвиг освобождения и массового восстания аж на восьми рудниках, и сражение сразу с тремя чудовищами, настолько страшными, что их нельзя было даже описать. Как-то мимоходом, пока все отступали к лагерю, они так же уничтожили несколько полноценных отрядов, в том числе конницу и тяжёлую пехоту. Они не спорили. Не было сил.
Кальдура и Розари, словно дорогих гостей, отвели в шатёр, накормили и принесли горячей воды. Он смыл с себя ароматы их долгой дороги, тяжёлого ошейника, бесконечной битвы и смерти, Бездны и подземелий горы Ногх. Коснулся спиной мягкой подстилки, укрылся одеялом, его тело дрогнуло и он зарыдал. После острых камней под спиной, духоты и холода, спёртого воздуха и сырости... так сильны были эти забытые уже ощущения комфорта, они ударили его словно плеть и обожгли пламенем.
Проспал сутки.
Просыпался каждый час, вскакивал и оглядывался, по привычке щуря глаза и пытаясь разглядеть что-то в пещёрной темноте. Успокаивал себя, пил оставленную кем-то воду и вино, и снова забирался под одеяло, пытаясь успокоить сердце и отогнать кошмары, спешившие настигнуть его на грани между сном и бодрствованием.
Мальчик в живой и чудовищной клетке смотрел на него, умоляя, но раз за разом, Кальдур пронзал его своим клинком, словно это был чёрным сердцем Стыда. Цепкие когти Ненависти душили его, ломали доспех, пытались проникнуть внутрь, и проникали, а Кальдур понимал, что не может ничего сделать, ведь Ненависти есть чем кормиться от него. Он потерял Розари, и шёл по бесконечному тёмному лабиринту, понимая, что даже близко не зная, где искать выход, а Серая Тень молчала, и он не мог открыть портал...
Рано утром следующего дня, он покинул шатёр, осознав, что сон к нему уже не придёт. Снова поел, и под восхищенный шёпот стражи прошёлся по уже отстроенному лагерю, встретил рассвет и услышал последние новости.
Войско Рассвета только начало собираться. Авангард, донимавший темников несколько месяцев, был совсем уж незначительной его частью. Королева Избет изъездила всю страну, поднимая вассалов и простой люд на бой, и даже добилась немалого успеха. Темники оставили рудники и свои форпосты, отступили к крепости, закрыли ворота и стали готовится к осаде. Три монодона всё ещё кружились в облаках, стискивая цепи от Небесного Дворца, и никакая стрела не могла пробить их на такой высоте. Дыхание Чёрных Наиров уже не чувствовалось где-то в районе затылка, но Кальдур знал, что они всё ещё где-то там, и встречи с ними избежать не удастся.
И его это не страшило.
Словно по милости Госпожи, зима пока не спешила вступать в свои владения — днями светило яркое солнце, а ночи были такими тёплыми, что снёг в долинах у горы растаял. Войска всё прибывали и прибывали, и было их столько, что Кальдур не мог поверить своим глазам.