– Госпожа Бригитта, – произнес Блехерис, – видимо, господин Мананнан очень рад вас видеть.
Мананнан исподтишка показал Блехерису кулак. Тот лишь невинно пожал плечами.
– Спасибо, Блехерис, это я уже поняла, – мягко отозвалась Бригитта и тут же сменила тон. – Итак, хм, братья, положение у нас очень нехорошее. Я бы сказала, препоганейшее. И не у нас – у всего мира.
Блехерис переводил взгляд от богини к богу и обратно.
– Хорошо, священник, давай я объясню тебе, что сейчас на самом деле, а не в ваших проповедях, творится в мире, – сказал Мананнан. – Что мы знаем о Кроме Дуве? Нетрудно сказать…
… Когда морской бог закончил, Блехерис спросил:
– Если Безумие Крома уже давно ползёт по Эрину, почему же тогда за столько лет ни об одной напасти весть не дошла до обители?
– Доходили вести, – ответила Бригитта. – Только что удивительного ты увидишь, если кто-то у кого-то увёл в набеге стадо, или один септ в одночасье перерезал другой септ? Обычная. Человеческая. Жизнь. Да, это стало случаться чаще, чем прежде. Я не могу сейчас охватить взором весь остров, иначе пришлецы могу почуять этот весьма сильный всплеск волшебной силы и броситься сюда – чары их притягивают. Но допустим, что кое-где люди полностью покидали целые дуны и селения и влекомые Безумием уходили много дальше от мест своих кочевий, увлекая прочих и попутно, ни с того ни с сего, калеча и убивая друг друга. В этом случае, скажи мне, кто побежит рассказывать кому-то о произошедшем, если охватившее всех Безумие не просто заставляет считать, что всё в порядке вещей, но и вовсе лишает способности разумно мыслить и ощущать, как прежде? Безумие в человеке – это его новая жизнь, новая реальность, новая… система ценностей, что ли.
– Жизнь без жизни, ценность без ценности, – глухо отозвался Мананнан.
Бригитта продолжила:
– Эрин и Придайн сходят с ума незаметно ни для кого. Скоро Безумие Кромма придёт на полдень, на большую землю, и, набрав силу, расползётся по материку гораздо быстрее, чем распространяется здесь. Ты, небось, видел, Блехерис, сколько людей постоянно отплывает в Арморику из того же Моридунума, стремясь спасти свой образ жизни в привычной им среде, а саму жизнь спасти от саксов и внутренних усобиц.
За стенами кельи раздался частый звон набата, собиравший на богослужение. Вне обители пришлецы, услыхав набат, ещё усерднее занялись всеобщей стихийной молитвой Христу, как и велела им «святая Бригитта». Безумие в них, сосредоточенных теперь на общем действе, на время застыло. В ту пору христианство в Эрине, хоть и быстро распространялось, но пока ещё не догадалось заявить свои права на волшебство, и проповедники, наподобие Патрикея и незнакомого ещё вам Колма Килле, сами нередко прибегали к тайной помощи соблазнившихся на дары друидов, выдавая их волхвование за христовы чудеса. Иными словами, сила Йессу Гриста, хотя и пребывала уже в Эрине, но из неё ещё невозможно было извлечь волшебство. И немало времени побывшая христианской святой Бригитта, веля пришлецам молиться, прекрасно понимала, что никакого волшебства они своим действом привлечь не смогут.
– Не лучше ли, – священника осенила мысль, – спрятать Ллейан с детьми как можно дальше? Если бы кто-то из вас, господа мои, провёл через Аннуин…
Бригитта и Мананнан молчали. Наконец, сын Моря заговорил:
– Увы, дружище, это лишено всякого смысла. Ты говоришь, Аннуин. А выведут ли тропы Аннуина куда-нибудь далеко отсюда? Скажем, в ту же Киммерию, которая давеча пришла мне на ум, или ещё куда. Ты знаешь, неловко говорить, но, насколько я знаю, никто из нас не ходил через Аннуин так далеко. Оно нам… без надобности, что ли. Можно и вне Аннуина пройти, пролететь, проплыть… Бриг, а священник как будто дело предлагает.
Богиня недоумевающе-укоризненно уставилась на бога, и от её резкого взгляда у сидящего между ними человека несколько закружилась голова. Дочь Дагды резко вскочила и принялась ходить вкруг обоих.
– Ман, ты разве ещё не понял?! – наконец произнесла она.
– Не понял чего? Да перестань ты так быстро ходить, в глазах аж рябит.
Раздраженно-наставительно Бригитта почти по слогам отчеканила вопрос:
– Несравненный мой Мананнан, сын Лира, будь добр, скажи, пожалуйста, какое сейчас наступает время?
– Фомор побери! – выругался тот после некоторой паузы, во время которой нужная мысль заполнила всё пространство кельи. Потому что даже игравшие в углу мы с Гвенддид вдруг притихли, прислушиваясь, и, услышав слова тёти Бриг, тут же вспомнили, что сейчас надвигается Самайн.
– В Самайн миры снова станут единым целым, – будто чужим, отрешённым, даже обречённым голосом роняла слова Бригитта, – и Безумие Кромма придет в Аннуин. Нашествие Детей Моря на заре времен, когда Эрин с Придайном сделались островами, покажется лёгкой перепалкой на застолье в Бруге-на-Бойне у моего папы.