– Вырвусь, дорогая, конечно, вырвусь! – осклабился Горбун. – Я смогу! А значит, что? Значит, мне всё можно! Мне! Всё! Можно!
– Нет, нельзя!
Ллейан и Блехерис, сами не желая смотреть на происходящее, отвернулись, зажмурились, съёжились и не заметили, как мы с сестрой выскользнули из их объятий (да, мы можем, когда хотим!), подобрались к Горбуну, обойдя Керридвен и Мананнана, и очутились нос к носу с врагом.
– Нельзя тебе, – повторила Гвенддид.
Мама, услышав её, увидев, где мы, кинулась следом, но Блехерис просто упал на неё, придавив собой к земле. Было уже поздно вмешиваться, посчитал он: или дети выживут, или…
– Назад оба! – рявкнул отец из-за спины Горбуна.
Но мы не обратили никакого внимания на рёв Морврана. Мы искренне, по-детски были возмущены тем, что какой-то старый обормот уж очень плохо воспитан. До такой грани плохо, что считает несуществующим для себя слово «нельзя».
– Нельзя тебе, понял? – поддержал я сестру.
– Это почему же? – Кромм Круах наконец поборол оторопь. Теперь была уже наша очередь озадачиться. Но мы быстро нашлись.
– Потому что… потому что ты разрешения не спросил.
– У кого?!
Но это было уже неважно. Один из самых древних в мире совсем позабыл о силе едва ли не самых древних слов. Его «почему» означало, что он ПОВЕРИЛ в то, что ему что-то, оказывается, нельзя. Внезапно над нами сгустились тучи, всё вокруг потемнело, и голоса на концах алых нитей устремились по ним к Горбуну. Того начало кидать из стороны в сторону, невредимые места на теле его пошли буграми и огромными волдырями.
– Что происходит? – закричала Бригитта.
– Охотник снова стал жертвой, – гаркнул Кернуннос. – Безумие рождается обратно.
Горбун не переставал дёргаться, корчиться от Безумия, наполнявшего его, стекавшегося со всего Эрина, со всего Придайна, со всех заражённых за пределами островов. Безумие Кромма переполняло самого Кромма, и, кажется, это ему крайне не нравилось.
– Он слабеет?
– Нет. Просто теперь он себе неподвластен. И он больше не держит мир.
– Не отпускайте его! Мы не знаем, что может произойти.
– Детей в сторону! Блез, забери!
– Кажется, держать его больше не потребуется.
Неистовый порыв ветра прицельно устремился на Горбуна, высоко поднял его, трепыхающегося, над землёй и продолжал удерживать в таком положении. Боги сняли свои путы и отступили. Облик Кромма стал ещё ужаснее. Из огромного горба проступили костяные шипы, кожа стала ещё темнее, глаза налились кровью, изо рта полилась слюна, и послышалось нечленораздельное рычание.
– Что ж теперь с ним делать? Восвояси отпустить? – спросил Кернуннос у Керридвен.
– Как бы не так, – отозвалась богиня и подняла лицо к небу: – Кальех! Наставница Кальех! Твоей ученице нужна помощь! В последний раз!
Огромный валун упал на Кромма, придавив его к земле и скрыв от глаз.
– Так я тебе и поверила, что в последний, – проворчала Кальех из-за спины Керридвен. Подошла к глыбе, попутно отряхивая ладони, толкнула камень пару раз, попыталась шатнуть – проверила, хорошо ли врос. – Вроде не должен вырваться. Пусть там, в камне, его Безумие его же и сожрёт, окаянного. А потом и камень не будет нужен.
Я отпустил ладонь Гвенддид и подошёл к камню, рассматривая его со всех сторон. По граням породы поползли блестящие волнистые узоры, прямо как в книге у дяди Феогана в монастыре. Мне стало интересно, и я…
– Мирддин, нет!
Но было уже поздно – я дотронулся пальцем до камня и отлетел назад. Очнулся от того, что Кальех, держа меня на коленях, довольно бесцеремонно била по щекам. Все смотрели на меня с опасением и страхом.
– Сынок! Лалойкен! Ты как? – это мама.
– Я?.. Не знаю…
– Бестолочь, – буркнул Кернуннос в мою сторону и спросил Кальех: – Это с ним навсегда?
– До следующей жизни точно. Эх, был бы обычный ребенок… или даже такой, но тронул бы камень чуть позже, когда сила осела бы…
– Что – до следующей жизни? – это спросил отец.
– Мальчик теперь заражен Безумием, – тихо произнесла Кальех. – Но волшебный мальчик сможет с ним жить. Если научится. Будет расти он – будет расти Безумие в нём. Это его… наша плата за победу над Кроммом Круахом. Теперь нам придётся научить его с этим Безумием жить, если мы не хотим появления нового Горбуна.
Гвенддид, услышав всё это, всхлипнула. Стоявшая рядом Бригитта обняла её. Кальех перевела взгляд с девочки на богиню.
– А, и ты здесь, зиму мою ворующая. Скоро моё время снова в мире настанет. Как начну свой тулуп трясти, будь дома у Керридвен. Приду – говорить будем втроём. Ты тоже никуда не отлучайся.
– Добро тебе, Матушка Метелица, – склонила голову Керридвен.