– Всё равно ничего у вас не получится, – мрачно заметил Араун, когда труды Детей Неба были ещё в самом разгаре.
– Слушай, пришёл – помогай, а нет, так отойди и не мешай, нам ещё дальние ветра ловить, – огрызнулся в его сторону Рыжий Бодб, сын Дагды.
Но Араун даже не думал помогать, и ни тогда, ни позже не поняли Дети Неба в большинстве своём, почему и откуда Мрачный знал, что вся затея выйдет боком, пойдёт прахом и развеется поруганной надеждой по морю. Огма, увлечённо резавший защитные фэды огама, всё-таки на мгновение отвлёкся и спросил:
– Почему?
Мрачный отстранённо ответил:
– Потому что не там прокладываете границу.
Огма, для которого черты, резы и прочие линии, в том числе и разграничительные – родная стихия, на миг задумался, но тут же махнул рукой на незнакомца и самозабвенно продолжил свой труд. А ведь мог бы понять. Если бы захотел.
Предел действительно был проложен не там. Ибо едва все ветры обозримого пространства, сплетённые воедино, обрушились на утлые судёнышки пришельцев с материка, тут же их тщедушный беззубый колдун Амаргин, один из сыновей родоначальника их племени, воздел руки и прокричал:
– Я – ветер в море!
И все ветры, умело подчинённые Детьми Неба, вдруг… перестали слушаться своих укротителей, расплелись меж собою и удрали восвояси, как пожелал тот, кто стал с ними единым целым.
Потом Амаргин прокричал:
– Я – волна в океане!
И морские кони послушно подняли лодчонки на свои хребты, чтобы без происшествий вынести их на самый пологий берег.
Амаргин кричал и пел тогда что-то ещё, но сейчас это не столь важно. Важно, что гребцы высадились в Эрине почти полным составом. Кто-то погиб под первыми ураганными порывами, но на радостях их собратья поспешили об этом тут же забыть.
Спор Детей Неба непонятно с кем был проигран.
– Хорошо, – сказали Дети Неба, в еле сдерживаемой ярости судорожно глотая воздух, сдобренный позором поражения, – уговор есть уговор. Мы оставляем вам Эрин, кем бы вы ни были. Всё равно вам недоступны все пределы мира – лишь малая их часть. Поэтому наслаждайтесь, делите остров меж собой, спорьте, грызитесь за каждый клочок земли, режьте друг друга за лишнюю пядь надела. А мы уходим в холмы.
– Куда? – спросили Эбер и Эремон, братья-вожди гребцов.
– В холмы. Хоть вам и не понять, но нам и там места хватит.
– Ничего у вас не получится, – снова сказал Мрачный Детям Неба.
– Да разрази тебя Кромм! – вскричал Дагда. – Ты-то откуда знаешь?!
– Отец, он уже один раз оказался прав. Причём совсем недавно, – вполголоса одёрнула родителя Бригитта.
Но Дагда и слушать никого не хотел. В злости он перекинул свою огромную кряжистую дубину – действительно из дуба сделанную – через плечо и, расшатывая твердь земную, размашисто зашагал в Бру-на-Бойн, который уже давно присмотрел себе для обители. За ним разошлись и другие боги.
Но всё оказалось не так просто, как полагали многие. Хотя смысл ухода Детей Неба им самим был вполне понятен…
– Будет вам теперь и «ветер в море», и «волна в океане», и дырявое корыто вместо водоноски, –покрякивал довольный Дагда, смакуя урочную порцию овсянки со свиными шкварками. – Посмотрим теперь, как вы там без волшебства.
И действительно, с уходом богов всё их волшебство тоже скрылось в холмах. За Детьми Неба последовали и некоторые фирболги, и Дети Моря, облюбовавшие землю.
Шло время. Эбер и Эремон разделили свой народ надвое и устроили междоусобную резню. Их наследники принялись дробить Эрин на столько частей, сколько были готовы унести с собой хоть в Аннуин.
Но в Аннуин никто ничего не уносил, а как раз наоборот. Ибо Аннуин, где теперь обитали Дети Неба, так и не был отделён от мира-без-волшебства. Конечно, через холмы люди попасть туда не могли – боги закрыли их наглухо. Ну или почти наглухо. Как бы там ни было, они охраняли свои обители от посягательств довольно ревностно. Но чёткого предела между мирами никто не провёл, и уже первые потомки заморских гребцов, кое-где принявшиеся родниться с фирболгами и вкусившие их силы, стали то тут, то там черпать волшебство Аннуина для собственных нужд. Черпали чаще всего у своих же мёртвых сородичей. Да, новое племя оказалось смертным. Совсем смертным. И уже не знает никто, были ли они такими изначально, или же разделение миров навсегда лишило их возможности возрождения. Как бы там ни было, души умерших, поблуждав по Аннуину, возвращались обратно к живым, неся вместе с ужасом от своего явления и часть запредельной мощи волшебного мира.