– Плутон, – вежливо представился он. – Прости, что отвлекаю. Но эти, – он показал на полсотни вновь прибывших душ, – мои. Ты не против, если я заберу их с собой?
Мрачный был слегка удивлён.
– Да, конечно, – столь же учтиво ответил он. – Забирай, коль уж так. Только держи их покрепче, когда Реку обратно станешь переходить. Видишь ли, я её заклял…
– Понимаю, понимаю, – участливо закивал Плутон. – У меня в Эребе тоже есть почти такая же… только не из крови – из забвения.
– Однако, – снова удивился Араун.
– Да, так лучше, наверное. И им, и мне. Мы с тобой нигде не могли встречаться?
Араун вспомнил, как он забирал павших воинов Придайна из обители галльского Суцелла, и как красноухие гончие Мрачного, виляя хвостами, обнюхивали трёхголового пса, которого Суцелл держал у входа в свою обитель. «Родича почуяли, – добродушно осклабился тогда Суцелл. – Не из одного ли помёта? Я-то своего из эллинского Аида ещё щенком забрал. В подарок».
– Возможно, – ответил на вопрос Плутона Мрачный, отвлёкшись от воспоминаний. На этом встреча завершилась.
Другие боги Единого Рима были порой не столь комплиментарны, как Плутон, приходя к Мрачному за случайно угодившими в Аннуин душами переселенцев из Империи, а позже – и за душами тех бриттов (так их теперь было принято называть), что приняли заморские культы. Да, бывало, они опережали Плутона и поднимали настоящий скандал. Мрачный мрачно посылал их… к Плутону.
Иногда, правда, случалось и нечто забавное.
– Я решительно не понимаю, что здесь происходит! – великая Изида с трудом пыталась скрыть растерянность. – Скажи, о, досточтимый владыка, как могло случиться, что немногие мои почитатели на этом дальнем суровом острове отправляются после своей смерти в твои чертоги? Я как бы не против, но… хорошо ли им у тебя?
– О, досточтимая…
– Изида, властительница Верхнего и Нижнего Та-Кемет.
– Приятно быть знакомым с тобою, – сказал Мрачный. – Я – Араун. О, досточтимая Изида, видимо, местные твои почитатели едва стали постигать твоё величие и твои блага и ещё не отошли от прежних своих устоев, поэтому их влечет в пределы Аннуина.
– Да, понимаю, – задумалась Изида, – иначе Анубис уже привел бы их ко мне. Наверное… Ох, я даже не знаю, как мы будем дальше: такие перемены наступили! И в нашем Мире Мёртвых, и в римском.
– Разве ты не римская богиня?
– О, нет! Конечно, нет! Но это… долгая история, не хочу тебя утомлять. И, увы, в ней замешана ещё одна женщина. Смертная женщина, которой я доверяла, наверное, больше, чем самой себе. Что ж, ежели моим почитателям хорошо у тебя, то пусть остаются, а других их соплеменников я до окончания их земной жизни уж как-то наставлю на свой путь.
– Как угодно, – учтиво кивнул Мрачный.
Курьёзнее всего выглядела история с римским кесарем Септимием Севером. Который вечно идёт на север. И там умирает. Тоже вечно.
– Что это?! Что со мной происходит?! Где я, в конце концов, Матрону, мать вашего Мапоноса?!
– Не надо ругаться, – невозмутимо заметил Араун. – И Модрон, и сын её Мабон – достойные боги.
– Я что, уже умер?! Я ведь только что командовал легионами, и тысячи закованных в доспехи воинов Рима уходили стройным маршем на север.
– Это была предсмертная горячка. У вас, у людей, такое часто бывает, – неохотно отозвался Араун. – А теперь присядь, о… достойный муж, и подожди, пока за тобой придёт Плутон или ещё кто-нибудь из ваших римских богов.
– Некогда мне тут с вами сидеть! – вспыхнул Септимий Север и принялся торопливо шагать взад-вперёд. – Я собрался в поход на пиктов! Я должен завоевать весь север Британии!
Араун слышал, что, пока римский кесарь доживал свои последние земные дни, легионы на круитни Придайна повёл кто-то из его военачальников. И прекрасно знал, что из этой затеи ничего не выйдет.
Догадываетесь, почему?
Правильно: не там провели границу.
Но шло время, а Плутон за новоиспеченным мёртвым так и не приходил. И Север времени не терял. Он вприпрыжку избегал весь Аннуин в поисках римлян, не нашёл таковых, но присмотрел и собрал вместе горстку римских данников-мужчин из числа полуденных жителей Придайна. И принялся их тренировать. Учил ходить строем. Сам, вспомнив свою боевую молодость, ставил им удары, показывал приёмы кулачного боя. И невдомёк ему было, что полночный край, где сидели ненавистные ему пикты, для смертного, угодившего после кончины в Аннуин, недосягаем.